Семь чудес и проклятие царя богов - Питер Леранжис

– Песня гептакиклоса… – пробормотал я.

– Так это правда локулус! – ахнула Эли.

Я не мог оторвать глаз от сферы. Я двинулся к ней, борясь с пульсирующей в голове болью. Я не мог ни о чем думать, кроме: «Если мы получим его и восстановим локулус исцеления, у нас будет четыре локули».

– Джек, что ты делаешь? – закричал Касс.

Я почувствовал, как Эли сжала мою руку и дернула в сторону. Мы врезались в Касса, который не шевелился и не отрывал взгляда от статуи. Мы с Эли посмотрели вверх. Прямо на наших глазах прожилки мрамора покраснели и посинели, а каменная поверхность начала медленно приобретать теплую гладкую структуру человеческой кожи.

Зевс уменьшался. Огромная статуя съеживалась до размеров обычного мужчины.

Или бога.

Туман рассеялся, и Зевс наклонил голову. Его глаза стали темно-карими, лицо приобрело смуглый оттенок, а волосы потемнели до темно-серого. Мышцы на руке сократились, когда он занес посох над головой и шагнул в нашу сторону.

– Локулуссс… – прохрипел он.

– Отдай его ему! – закричал Касс. – Он его не видит! Он думает, что ты украл его! Эй! Зевс! Ваша божественность! О Зевс! Посмотрите туда – он лежит на земле!

– Он не говорит по-английски! – сказала Эли.

– Я-Я-Я ДОБЕРУЗ ДО ДЕБЯ-Я-Я, МОЯ МИЛОЧГА! – взревела статуя.

– Похоже на английский! – заметил Касс. – Что он сказал?

– Погоди. «Я доберусь до тебя, моя милочка»? – изумилась Эли. – Из «Волшебника Страны Оз»?

Статуя передвигалась медленно и со скрипом. Было ясно, что она очень долго простояла неподвижно, и зрение ее подводило. Но отступать я не собирался. Я хотел добраться до локулуса.

– Ребят, я за ним. Прикройте меня. Отвлеките Зевса.

– У тебя крыша поехала? – закричал Касс. – Мы пришли сюда, чтобы нас похитили!

– Мы пришли сюда, чтобы спасти наши жизни! – возразил я. – Кто знает, может, второго шанса не будет? Прикройте меня!

– Н-но… – запнулся Касс.

Эли положила ему на плечо руку, после чего встала между ним и статуей и выпрямилась в полный рост.

– Эй! Мальчик-молния!

Статуя повернулась в ее сторону.

Я медленно, держась тени, попятился в сторону локулуса. Глаза статуи смотрели прямо на Эли. Зевс произнес несколько непонятных фраз. Немного напоминало греческий, в котором я был полный ноль, но ритм показался знакомым. Словно я слышал мелодию, но не мог определить, что за инструменты играют.

Давай, Маккинли! Сейчас!

Я развернулся. В слабом лунном свете можно было различить контур сферы в тени кафе. По мере приближения к нему Песнь гептакиклоса в моих ушах становилась все громче. Она заглушила динамики телевизоров и голос Эли. Локулус звал меня, точно живой. Я потянулся к нему и в этот момент услышал у себя за спиной нарастающий глухой скрежет.

– О-О-О, ЛЮ-Ю-ЮСИ, У ТЕБЯ БА-А-АЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ!

Я обернулся. Эли и Касс, опешив, выпучили глаза на статую.

– Можешь повторить? – вырвалось у Эли.

Статуя подняла одну ногу, вынесла ее вперед и с грохотом опустила на землю.

– НА ЛУНУ-У-У, Э-Э-ЭЛИС!

– Что он несет? – спросил Касс.

– «Я люблю Люси», – ответила Эли. – «Новобрачные». Это реплики из старых ситкомов.

Позади меня раздался громкий звук удара.

– Телевизор… – догадался я. – Зевс смотрел его многие годы. Может, десятилетия. Это единственные фразы на английском, которые он знает. Реплики из ситкомов и рекламы.

Теперь бывшая статуя смотрела на меня. Его зрачки казались черными затягивающими провалами. Мышцы на лице напряглись, губы сжались. Я схватил локулус, и моя рука дернулась, как если бы я сунул палец в электрическую розетку. Чтобы побороть вопль боли, мне пришлось что было сил стиснуть зубы.

– Джек! – закричала Эли.

Я обернулся как раз вовремя, чтобы почувствовать щекой мощный порыв ветра. Посох Зевса воткнулся в землю, чуть-чуть не попав по мне.

Крепко прижимая к себе локулус, я со всех ног бросился к краю площади. Эли и Касс быстро меня нагнали.

– За мной! – закричал Касс, сворачивая на неосвещенную улочку.

Пока мы бежали по городским кварталам, я то и дело ловил на себе взгляды из темных окон. Чьих-то матерей и отцов. Детей.

Позади, отражаясь от покрытых штукатуркой стен, прогремел голос:

– ЛО-О-ОКУ-УЛУ-У-УС!!!

Как же сильно я ошибся, когда посчитал Зевса скрипящим старикашкой.

Мы бежали так быстро, что я едва замечал, как мои ноги касаются камней, которыми были выложены здешние дороги. Но ритмичный грохот кожаных сандалий позади и не думал стихать. Улочка была такой узкой, что нам пришлось выстроиться друг за другом, со мной замыкающим, Эли посередине – она постоянно оглядывалась через плечо – и Кассом впереди.

– КОВАБУНГА-А-А! – взревела статуя.

У Эли расширились глаза.

– Пригнитесь! – вскрикнула она.

Я упал на дорогу. Посох Зевса просвистел у нас над головами точно копье и с металлическим звоном воткнулся между прутьями металлической решетки над дождеприемником.

Я вскочил на ноги, прижимая локулус локтем к боку, точно футбольный мяч. Зевс был уже в каких-то двадцати ярдах. Из меня сделают шашлык, если я не доберусь до этого посоха раньше его владельца.

Я подскочил к посоху. Зевс зарычал, сообразив, что я намеревался сделать. Посох глубоко воткнулся между прутьями, но с третьей попытки я все-таки смог выдернуть его. Правда, вместе с решеткой, которая улетела на другой конец дорожки.

– ГРРРА-А-А-А-А!

Я не узнал собственный голос. Я поднял левую руку, прикидывая вес посоха. Эта штука должна была весить примерно столько же, сколько и я сам, но при этом казалась невероятно легкой.

Зевс, вытянув руки, прыгнул на меня. Мое тело пришло в движение. Я провернулся на месте влево и взмахнул левой рукой, ударив посохом по ногам статуи. Ее занесло вперед и вниз, и Зевс шлепнулся лицом прямо на камни. Не теряя ни секунды, я занес над головой посох и встал над ним.

Зевс перевернулся на спину и поднялся. На его лице появилась гримаса ужаса.

Я мог видеть немой шок в глазах Касса и Эли.

И я сам был напуган. Как у меня это получилось?

– Я БЫ СМОГ ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА… – сказала статуя. – ЕСЛИ БЫ НЕ ВЫ, НАДОЕДЛИВЫЕ ДЕТИШКИ!..

– Что? – не понял я.

– ДУМАЮ, ЧТО ЭТО НАЧАЛО ПРЕКРАСНОЙ ДРУЖБЫ.

– «Скуби-Ду»! – воскликнула Эли. – «Касабланка»!