Ночная тень - Кэтрин Коултер

— Тилни, возьми себя в руки. Ты смущаешь миссис, Уинтроп и меня, конечно. — Лили осторожно отняла руку, — Ну что, можно продолжать? — язвительно осведомился Найт.

Окрестности Харроугейта, Англия. Октябрь 1814 года.

— Ну да, — кивнул Монк Буш, — наконец-то мы напали на след и ее и отродья. Теперь они от нас не уйдут.

— Пить до чертиков хочется, — пробормотал Бой, проводя языком по густым усам. — И жрать тоже.

— Как всегда. Тощ, как виселичный столб, а лопаешь столько… жирной шлюхе впору. Ну-ка, заткни пасть. Нужно добраться до Дэмсон Фарм, проверить, действительно ли птичка Триса там, и выждать немного.

— Но мы не знаем, Монк, связана ли она с этим делом, — привычно заныл Бой. При старине Трисе ничего не было. Может, он где их запрятал, хоть в том же Брюсселе… почем знать.

Монк смерил партнера злобно-неприязненным взглядом:

— Мы перерыли весь чертов дом сверху донизу, совали носы всюду, даже в мышиные норы. Ничего. А его подстилка сбегает из города вместе с сопляками, едва дождавшись, пока Триса упрячут под землю. Нет, товар у нее, это точно.

— В таком случае, с чего она подалась сюда? К родственникам? Почему не устроиться по-королевски с тем, что она захапала!

По-видимому, Монка тоже это тревожило:

— Не знаю, — признался он, — да и какое его имеет значение?

Она, видать, девка сообразительная. Трис был по уши влюблен в нее, сам по пьяни однажды проговорился.

— Она красотка, ничего не скажешь. Интересно, задрал ей бедняга Трис юбку перед тем, как отдать концы?

— Бедняга Трис? Да ты спятил! Он надул нас, Бой, подкупил проклятого судью и оставил нас гнить в вонючей тюрьме лягушатников. Он заслужил перышко в спину. А что касается крошки, она ведь жила с ним, не так ли? Жила и спала в его доме… приглядывала за ним и его отродьем. Уж Триса-то монахом не назовешь…

— Не то что тебя! — выпалил Бой, наслаждаясь собственным остроумием.

— Захлопни пасть. Бой. Не смешно, не пытайся! Был и останешься дубиной стоеросовой! Ну что ж, может эта птичка и постарается для нас. Сам знаешь — мы позволим ей оставить себе вещичку-другую, а за это поваляемся с ней в постельке.

— Она красотка, — повторил Бой. — Неплохо бы опустить в это озерцо мою удочку, как считаешь?

— У тебя не столько болтается между ногами, чтобы ей врезать как следует, не то что у меня! Знаешь, я не удивлюсь, если это она подсказала Трису упрятать нас в каталажку. Такая куколка должна пользоваться шансом, если он ей подвернулся. — Монк, по-видимому, довольный своими философскими рассуждениями, свысока взглянул на Боя и, помедлив, продолжал:

— Да, это она охмурила беднягу Триса, клянусь. Подговорила его подкупить законников, и нам пришлось вынести за-то-че-ние в этой проклятой тюрьме.

— Но уж нас-то ей не перехитрить, — заверил Бой. Потащилась в Англию и даже не подумала замести следы. Боже, да каждый человек от Брюсселя до Йорка помнит ее из-за трех сопляков, не дававших никому минуты покоя. Помнишь того кучера дилижанса? Только и смог, что закатить глаза, да облизнуться.

— Просто она считает, что мы в тюрьме, и совсем не беспокоится. Старину Триса прикончили грабители, а она и поверила, дура, заключению стражников.

— Как мы вытащим ее с Дэмсон Фарм? Монк пожал плечами, задумчиво сузил глаза и стал еще больше похож на злобного, жестокого решительного хищника. Бой невольно вздрогнул: с Монком лучше не шутить, он всегда своего добьется. Себя он считал ангелом нежности и доброты. А Монк… уж увольте. Вот увидите, каким он станет вежливым и милым, когда разбогатеет!

— Я до нее доберусь, — пообещал Монк, и Бой безоговорочно поверил ему.

Уинтроп Хаус, Лондон. Октябрь 1814 года

— Вот оно что, — вздохнул Тео, уныло сгорбившись. — Представить не могу, что теперь будет делать его милость.

Лили только что рассказала детям о приезде ДЯДИ.

— Я выпущу ему внутренности, — пообещал Сэм без особой, впрочем, убежденности в голосе.

— Он плохой, — вторила Лора Бет.

— Что сделано, то сделано, — вздохнула Лили. — Я попыталась обсудить и решить все, что можно, с поверенным виконта, мистером Джонсом. Если Арнольд сегодня попытается сорвать на мне злость, может, милорд согласится оставить вас троих.

— Нет!

— Я врежу ему в физиономию?

— Он молодой.

Лили попыталась говорить самым рассудительным тоном, каким обычно взрослые убеждают детей:

— Но, дорогие мои, беда в том, что я солгала ему. Арнольд, очевидно, об этом не знает. Если правда выйдет наружу и все раскроется, я ничего не смогу поделать.

— Если все обнаружится и он окончательно обозлится, мы просто уйдем, вот и все.

Дорогой Тео, он совсем не знал жизни, не подозревал, каким холодным и жестоким может быть окружающий мир. Но он и Сэм были ее защитниками, так что Лили постаралась улыбнуться и обняла каждого.

Два часа спустя она надела лучшее платье, поцеловала на ночь детей и пообещала, что придет пораньше рассказать о происходящем за ужином. Мальчиков поместили в очень большой спальне, рядом с ее собственной и комнатой Лоры Бет. Лили прикрыла дверь, спустилась вниз и, вымученно улыбнувшись Дакоту, позволила ему открыть дверь гостиной.

— Лили!

Она немного помедлила на пороге. За спиной Арнольда стоял Найт, выглядевший совершенно спокойным и невозмутимым, хотя в глазах блестели веселые искорки. Лили была уверена в атом… Слава Богу, он ничего не подозревает — Арнольд не успел проговориться! Лили почувствовала такое облегчение, что на миг даже позабыла о страхе перед Уродиной Арнольдом, правда, всего лишь на миг. Именно в это кратчайшее мгновение она увидела его в настоящем свете — жалкий человечишка с гнусными намерениями, воспылавший несчастной страстью к ней.

— Здравствуйте, мистер Дэмсон, — приветствовала она как можно вежливее, наклонив голову. — Надеюсь, путешествие в Лондон было приятным? Гертруда здорова?

— Вполне. Она всегда на ногах с самого утра, разве что иногда жалуется на печень.

— С вашей стороны очень мило приехать и позаботиться узнать, как мы устроились.

— Но это не так! Совсем не так!

— Вы не хотите убедиться, что с нами ничего не случилось? Заверяю, что милорд Каслроз — очень гостеприимный хозяин. Он никогда бы…

— Я не это имел в виду!

Арнольд желал лишь одного — чтобы проклятый виконт убрался. Он изо всех сил пытался успокоиться. Право на его стороне. Но при одном взгляде на Лили всякие разумные мысли немедленно вылетели из головы. Она выглядела еще прелестнее, чем при последней встрече. Арнольд узнал платье персикового цвета, скромное и, возможно, немного старомодное, но выглядевшее на ней не хуже, чем на любой королеве. Волосы заплетены в косу и уложены узлом на голове. Легкие выбившиеся из прически локоны вились на шее и около ушей. Лили выглядела спокойной, невозмутимой. Это БЕЗМЯТЕЖНОЕ выражение, которое Арнольд так живо помнил, было словно приклеено к ее лицу.