Жизнь в древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы - Альберто Анджела

прачкам, полощут одежду в емкостях с мочой, среди невыносимой, тошнотворной вони… Затем одежду полощут, выбивают и обрабатывают другими веществами (как, например, creta fullonica – сукновальная глина), чтобы свалять и придать большую плотность. После выкручивания одежду развешивают для просушки во дворах, как делают у нас на балконах многоквартирных домов (в Древнем Риме это можно было делать и на улице), а затем разглаживают специальными прессами.

Любопытный факт: отбеливатели уже существуют. После стирки белые ткани натягиваются на конструкцию в форме купола из деревянных арок высотой чуть менее метра. Получившимся куполом накрывают жаровню, где разогревают серу. Говоря словами римлян, окуривание серой дает «белый цвет, белее которого нет»… Затем раб отнесет чистые глаженые вещи домой.

Раб с тюком одежды торопливо продолжает путь, но вот его неожиданно заслоняют от нас появившиеся из боковой улицы носилки. Эта «карета, запряженная людьми» на мгновение перекрывает панораму улицы. Кто там внутри, понять невозможно: все занавешено. Перед носилками бежит специальный раб, расчищающий путь в толпе. Поэтому носилки исчезают в переулке так же неожиданно, как появляются.

Пойдем по улице дальше. Наш слух привлекает взрыв смеха из уже открытой лавки. Еще пара шагов, и перед нами типичная римская утренняя сценка: цирюльник (его называют «тонсор», tonsor) за работой. Веселье и беззаботная болтовня, царящие в этих заведениях, так же типичны для первых утренних часов столичной жизни, как, впрочем, и жизни всех других городов империи…

Если не считать немногих счастливцев, располагающих домашним рабом-цирюльником (как наш доминус), всем остальным для бритья или стрижки волос приходится посещать цирюльни.

Так tonstrinae (цирюльни) становятся местом встреч, настоящими мини-гостиными, где перебрасываются шутками, обмениваются анекдотами и новостями, но в первую очередь – сплетнями и слухами.

По сути дела, мы можем обнаружить в этих заведениях многие черты, присущие современным парикмахерским. Клиенты, ожидающие своей очереди, сидят на скамьях вдоль стен. На стенах висят зеркала. Посередине на табурете сидит обслуживаемый в данный момент клиент: большая салфетка прикрывает плечи и часть груди.

Мужские прически в эту эпоху, к счастью, довольно просты. Император Траян, которому многие подражают, носит волосы зачесанными вперед и довольно коротко остриженными на лбу.

Мужчина осматривает себя в зеркало, проверяя качество стрижки: каждый взмах ножницами оставил на волосах заметные «ступеньки»… Что тому виной, спешка ли из-за ожидающих клиентов, или просто ножницы в то время еще слишком несовершенны, не сравнить с нашими? Похоже, так оно и есть: для римлян это обычное дело; даже у Нерона волосы были подстрижены «лесенкой».

На соседнем стуле помощник бреет клиента. Пены для бритья не существует, единственное, чем увлажняют лицо, – простая вода! Обслужив первых клиентов, тонсор должен позаботиться о том, чтобы вновь наточить лезвие бритвы. Для этого он пользуется точильным бруском, смоченным… слюной!

Он осторожно придвигается к шее клиента и начинает скрести ее лезвием. Получить порезы и царапины довольно просто – достаточно вздрогнуть или не вовремя повернуться. К сожалению, явление это столь обычное, что со времен Августа за них предусмотрены специальные штрафы и наказания. А что делают при порезах? Чтобы остановить кровотечение, Плиний Старший советовал накладывать паутину, смоченную в оливковом масле и уксусе…

Не проще ли отпустить бороду? Ведь раньше так поступали и греки, и римляне… Увы – в тот период римской истории принято ходить бритым, иначе тебя «не поймут» – если только ты не солдат и не философ. Но подобное положение дел скоро прекратится. Конечно, никто еще об этом не знает, но со смертью Траяна, которая приключится через пару лет, вернется старинная мода на бороды. Ее возродит новый император, Адриан (возможно, чтобы прикрыть шрам), и все станут ему подражать. Для многих станет облегчением возможность избежать ежедневной пытки бритвой, за исключением самого тонсора, чьи доходы резко упадут…

Вот мы и дошли до пересечения с длинной улицей: она известна под именем Загородный взвоз (Clivus Suburbanus) и находится недалеко от терм Траяна. Вдалеке улица раздваивается, и между двух разветвлений устроен фонтан Орфея. По сторонам множество больших домов с мириадами окон, подобно театральным ложам, с видом на спектакль жизни. Тут многолюдно и шумно, например, слышен стук молотов котельщиков.

В нескольких метрах от нас мы слышим всплеск: на улицу вылили ведро мочи… Откуда? Кто это сделал??? Мы поднимаем голову: перед нами высоченное здание с бесчисленными балконами и окнами. Настоящий гигант. Римляне называют такие здания инсулами (insulae). Это единственный в своем роде мир, с которым стоит познакомиться поближе…

Инсула, особый мир

Инсулы – это тоже дома римлян, только большие и многоэтажные. Именно от этого латинского слова, insula, происходит современное итальянское слово isolato, обозначающее целый «изолированный» квартал. По этому можно судить о ее размерах[12]. Если же судить по числу обитателей, то это целая деревня или даже маленький городок, только жители его расположены по вертикали. Это настоящие небоскребы Античности. Нелегко определить высоту нависающей над нами инсулы. Император Август постановил, что жилые постройки не должны превышать двадцать один метр (в наше время такой высоты могут быть семиэтажные здания, что само по себе немало). А в ту эпоху, при Траяне, ограничения по закону становятся еще более жесткими: не выше восемнадцати метров. Это значит: шестиэтажное здание средних размеров плюс мансарда. Понятно, что это ограничение не всегда соблюдается, в результате здания бывают непрочными и часто обрушиваются. А инсула, которую мы собираемся посетить, значительно выше, чем разрешено законом. На первый взгляд своей прямоугольной формой и равномерно расположенными окнами до самого верха она напоминает большой барак. Но при внимательном рассмотрении обращаешь внимание на многочисленные детали, придающие зданию элегантность. Начать с цвета. Здание кирпичное, но полностью покрыто защитной штукатуркой приятного бело-кремового оттенка. Выбор этого цвета чрезвычайно удачный, стены здания «освещают» отраженным светом окружающие переулки и портики.

Вдоль основания здания идет четко очерченная полоса густого «помпейского» красного цвета до высоты примерно полутора метров. Зачем? Эта полоса служит одновременно эстетическим и практическим целям и нанесена не столько для украшения, сколько для маскировки брызг грязи и пятен, оставленных предметами и телами, трущимися об стену… Но это не единственный декоративный элемент: над каждым окном из-под штукатурки выступает полоска кирпичей, выложенная в форме небольшой арки. Снизу кажется, что у всех окон красные «брови». И это не все. Есть еще узкий балкон, идущий вдоль всего второго этажа инсулы, соединяя отдельные квартиры. Римляне называют его maenianum, и для его владельцев это настоящая роскошь, не всем доступная, вроде садика или террасы. Сюда можно выйти подышать свежим