За горным туманом - Карен Мари Монинг

А потом он увидел «Сумасшедшую» Джанет Комин. Словно пламенная богиня она хлестала его словами – очевидный ум, заключённый в неземной красоте. Он не мог вспомнить ни одной девушки, которая расшевелила бы в нём этот плотно сжимающий голод, мучавший его, когда он ласкал её глазами. Пока она ласкала своими этого проклятого кузнеца.

Слухи не могли быть более неверными. Если бы Хоуку позволили выбрать женщину самому, качества, которыми обладала Джанет – независимость, острый ум, сладкое тело и храброе сердце – были теми самыми, которых он бы искал.

Возможно, размышлял Хоук, жизнь всё же могла измениться к лучшему.

Эдриен знала, что спала. И она безнадёжно погружалась в тот самый жуткий кошмар, который снился ей вот уже месяцы; тот самый, в котором она убегала по тёмным пустынным улочкам Нового Орлеана, пытаясь сбежать от смерти.

Не важно, с каким трудом она пыталась контролировать сны, она никогда не достигала безопасного места. Неминуемо, Эберхард зажимал её в угол на заброшенном складе на Блу Магнолия Лэйн. Только одной вещью он значительно отличался от реальности, которую она пережила – в её кошмаре у неё не оказывается оружия вовремя.

Она проснулась, бледная и трясущаяся, с бисеринками пота, выступившими на лице.

И здесь был Хоук; сидевший в ногах её кровати и молчаливо глядевший на неё.

Эдриен уставилась на него широко раскрытыми глазами. В своём сонном замешательстве мрачно красивое лицо Ястреба, казалось, приобрело черты дьявольской красоты Эберхарда, заставляя её задаваться вопросом, какие различия были между двумя мужчинами, если таковые имелись. После кошмара об одном смертельно притягательном мужчине проснуться и обнаружить другого так близко было слишком для её потрепанных нервов. Хотя у неё всё ещё не было практически никаких воспоминаний о том, как она очутилась в шестнадцатом веке, её другие воспоминания остались прискорбно нетронутыми. Эдриен де Симон помнила единственную вещь с мучительной ясностью – она не должна доверять и любить красивых мужчин.

«Ты кричала», поведал ей Ястреб своим сладкозвучным голосом.

Эдриен закатила глаза. Он мог что-нибудь делать без того, чтобы не урчать каждый раз, открывая свой прекрасный рот? Этот голос мог уговорить и слепую монахиню отказаться от своего целомудрия. «Уйди», пробормотала она.

Он улыбнулся. «Я пришёл убедиться, что ты не стала жертвой очередного покушения на твою жизнь».

«Я уже говорила, не меня хотели убить». Он осторожно сел, казалось, охваченный какой-то сильной внутренней борьбой. Голова всё ещё кружилась от неконтролируемых обрывков ночного кошмара, когда нежный бриз влетел в открытое окно и поцелуем коснулся её кожи. О боги, её кожа! Она отдёрнула шелковую рубашку на почти оголившиеся груди, возбуждающе натягивающие ткань. Проклятое платье, что она обнаружила, аккуратно разложенное на её кровати – кем-то, явно имеющим кое-какие комплексы касательно одежды, которую она едва ли могла классифицировать как ночную рубашку. Крошечные рукава соскользнули с её плеч, в то время как юбка платья сбилась, задравшись, вверх; ярды прозрачной материи пенились прозрачной лужицей вокруг её талии, едва прикрывая её бёдра – и так только если она не двигалась вообще. Эдриен решительно дёргала платье, пытаясь привести его в порядок, не уступив рубашке ни единой пригоршни.

Хоук застонал, и этот осипший звук заставил каждый её нерв танцевать до самых кончиков. Она заставила себя ровно встретить его распаливший взгляд.

«Джанет, я знаю, что мы не совсем хорошо начали наш брак в сложившихся обстоятельствах».

«Эдриен. И определённо можно так сказать».

«Нет, меня зовут Сидхи. Мой брат Адриан. Но многие зовут меня Хоук».

«Я имела ввиду себя. Зови меня Эдриен». На его вопросительный взгляд она добавила, «Моё среднее имя Эдриен, именно его я и предпочитаю». Простая, крошечная ложь. Она не могла надеяться, что продолжала бы откликаться на Джанет, и, в конечном итоге, обязательно как-нибудь не проговорилась бы.

«Эдриен», промурлыкал он, проинтонировав его как Эдри-ЕН . «Как я уже говорил» – он плавно заскользил по кровати с таким изяществом, что она осознала, что он придвинулся только тогда, когда он оказался вдруг совсем близко – «Боюсь, у нас не было лучшего начала, и я намереваюсь исправить это».

«Ты можешь исправить это убравшись с моих глаз немедленно. Сейчас. Кшш». Она осторожно зажала рубашку в кулаке и махнула другой рукой, отпуская его. Он смотрел на неё в восхищении. Когда он не двинулся, она попыталась прогнать его снова, но он схватил её руку на полпути.

«Красивые руки», прошептал он, повернув её ладошкой вверх и вжавшись в чувствительную серединку медленным поцелуем. «Я боялся, что Сумасшедшая Джанет будет некрасивой мегерой. Теперь я знаю, зачем Комин держал, пряча, тебя в своей башне все эти годы. Ты – настоящее серебро и золото в его сокровищнице. Его богатство значительно истощилось с потерей тебя».

«Ох, прекрати это», резко сказала она, и он моргнул от удивления. «Послушай Сидхи или Хоук, или как там ещё тебя зовут, ты меня не впечатлил. Если мы будем вынуждены мучаться под одной крышей над нашими головами, нам надо прояснить некоторые вещи. Первое», – она выставила руку, отгибая пальцы и выпаливая на одном дыхании – «Ты мне не нравишься. Привыкай к этому. Второе, я не хотела выходить за тебя замух, но у меня не было выбора…»

«Ты желаешь другого». Урчанье потонуло в грохоте недовольства.

«Третье», продолжала она, не потрудившись ответить, «Я не нахожу твои мужские уловки даже отдалённо интригующими. Ты не мой тип…»

«Зато Адам точно твой, а?» Его челюсти сжались, а эбеновые глаза полыхнули.

«Чуть больше, чем ты», солгала она, думая о том, что если она сможет убедить его в этом, возможно он оставит её в покое.

«Ты его не получишь. Ты моя жена, нравится тебе это или нет. И ты не сделаешь из меня рогоносца…».

«Тебе стоит поволноваться по этому поводу».

«Возможно, я мог бы». Быть может, он уже волновался, и у него не было даже лёгкого намёка почему.

«Хорошо, я не могу».

«Я, что, такой неприятный?»

«Да».

Он пристально посмотрел. Изучил комнату. Уставился на балки на потолке. Нигде не парил таинственный ответ на это.

«Девушки всегда находили меня более чем привлекательным», наконец, сказал он.

«Может, в этом часть твоей проблемы».

«Простите?»

«Мне не нравится твоё отношение».

«Моё отношение?», безмолвно отозвался Хоук.

«Точно. Так что убирайся с моей кровати и с глаз моих, и больше ни слова мне этой ночью».

«Ты самая чертовская девчонка из всех, кого я когда-либо встречал».