Аскатон. Белая повелительница - Анастасия Тимощенко

– Если ты будешь, на меня вот так смотреть, я не смогу поесть. – Пробурчала девушка.

– Прости, мне просто нравится на тебя смотреть. – Лицо Аймона стало серьезным. – И я всегда мечтал завтракать не один.

Ксенерва смутилась от его слов и не знала, что на это сказать. Завтрак на тарелке Аймона оставался нетронутым. Она молчала, Аймон тоже молчал, продолжая неотрывно наблюдать за девушкой. Это начинало раздражать, и, не выдержав, Ксенерва выпалила:

– Ты получаешь какое-то извращенное удовольствие, глядя на то, как едят другие? Или просто ждешь, когда у меня кусок в горле застрянет?

Аймон рассмеялся.

– Ну, ладно не буду тебя смущать. Так, как ты уже освежилась в моем душе… – Аймон не без удовольствия наблюдал, как изменилось лицо Ксенервы от напоминания об утренней помывке. – Даю на сборы двадцать минут.

– Ты издеваешься? – Ксенерва в бешенстве, всплеснула руками. Мало того, что он с утра засунул ее под холодную воду, сам не давал ей поесть, так еще и дает на все про все двадцать минут.

– Хорошо пятнадцать… – Сказал Аймон уже на выходе. – Если не успеешь, я сам лично надену штанишки твою милую попку.

В чем девушка ничуть не засомневалась, поэтому через назначенное время запыхавшаяся Ксенерва стояла в коридоре. Аймон довольно оглядел бедра Ксенервы, обтянутые узкими джинсами. Других у нее попросту не имелось, что навело Кеси на мысль, что нужно всерьез заняться гардеробом. Втискивая себя в ненавистные штаны, Ксенерва мечтала сделать больно тому стилисту, что подбирал для нее вещи.

В просторном зале уже собрались члены совета – представители всех рас. Ксенерва поежилась от колючих и надменных взглядов. Аймон же их нисколько казалось, не замечал. Здесь он был, как рыба в воде. Он посадил Ксенерву рядом с собой, и со скучающим видом обвел присутствующих взглядом. В знак приветствия он кивнул, только Гарди – сыну Таидора, проигнорировав, лучшего друга своего отца, а по совместительству представителя древних семей даймонов.

«Интересно, почему самого Таидора нет?» – забеспокоилась Ксенерва.

Гарди, как и всегда, был предельно собран и серьезен. Но, что-то в нем изменилось. Он выглядел устало, лицо выражало тревогу.

«Надо обязательно, поговорить с ним после совета», – решила Ксенерва.

Девушка заметила среди присутствующих черноволосого эльфа, статного и величавого. Она не видела его на приеме. Он сильно выделялся, сидя в одном ряду с архемонами и лесным эльфами. От взгляда его холодных синих глаз по спине поползли противные мурашки.

«Аймон, кто этот темноволосый эльф?», – телепатически спросила Ксенерва.

«Он повелитель высших эльфов, а намыленный белокурый красавчик – Имопиус, повелитель Азерота – царства архемонов», – сообщил ей Аймон и обратился к собравшимся:

– Мне кажется, что это не полный состав.

– От чего же? – Развел руками Имопиус.

Аймон поднялся, направился к двери, и широко ее распахнул. В дверном проеме появилась Элина.

– Что здесь делает эльф крови? – Спросил Эктелион.

Члены совета заволновались. По залу пополз недовольный шепот.

– Что здесь делает эльф крови? – Теперь этот вопрос был задан черноволосым эльфом. – Ей здесь не место.

– Аркуэнон, вы считаете, что она не имеет право голоса? – Спросил Аймон.

– Именно так, я и считаю.

– Глупо из-за личных предрассудков отрицать очевидную истину. Элина такой же представитель расы, как и вы, как Имопиус, Гарди или Эктелион. Думаю, никто не забыл, что есть такая раса – эльфы крови. Отчего же они не могут входить в совет.

– Потому, что они сотворили немыслимое преступление. Наш бог…

– Наш бог, покинул этот мир, – перебил Аркуэнона Аймон, – и плевать ему на нас и на то, как мы все будем вариться в этом котле. Элина, как и ее сородичи не те эльфы, которым сорвало крышу, и они решили, что могут повелевать Аскатоном. Они не могут быть ответственными за грехи своих предков.

– Я не стану принимать участие в этом сумасшествии и не сяду за один стол с эльфом крови.

– Вы понимаете, как глупо себя ведете? Словно обиженный ребенок. Эльфы крови внесли большой вклад для блага Аскатона, они уже воюют плечом к плечу с даймонами на северных границах, в отличие от вас всех. Что сделали вы? Ничего, и лишь потребовали собрать совет, на котором я якобы должен отчитаться о положении вещей на фронте. С чего бы я должен это делать? Пока эльфы крови и мои воины, отбиваются от врага, вы трусливо прячете свои задницы по своим теплым норкам, которым скоро придет конец. Так, что это я не стану участвовать в этом сумасшествии, если за столом не будет представителя эльфов крови – единственной расы, если не брать в расчет гномов, на которую я могу сейчас положиться.

– С меня довольно! – Прошипел Аркуэнон и сорвавшись сместа, стремительно направился к двери.

– Вы всегда отличались мудростью и вызывали у меня уважение, – сказал Аймон ему вслед, Аркуэнон остановился, – но сейчас вы неверно расставляете приоритеты. Важно окончить войну и неважно с кем вы будете стоять плечом к плечу. Лучше вместе стать победителями, чем умереть из-за плена принципов, в который вы сами себя заключили.

Аркуэнон, ничего не ответил, так и не повернувшись лицом к Аймону и ушел.

– Элина, прошу. – Сказал Аймон, замешкавшейся предводительнице эльфов крови.

Под тяжелым взглядом остальных членов совета, Элина все-таки опустилась на стул и гордо вскинула голову. Она не собиралась играть роль побитой собаки, которую хозяева все-таки пожалели и взяли домой. Она та кто она есть, и плевать кто, что думает про нее и ее расу. Если, они не видят того, что они не то зло, каким были их оступившиеся предки, значит они глупцы.

– Вы говорите, что мы прячемся от войны, а сами вы, лично вы, какое участие принимаете в войне? – Подал голос, Имопиус.

– Что вы хотите сказать, Имопиус? – Аймон вперился взглядом в повелителя Азерота.

– Он хочет сказать, что сами вы только, и заняты тем, что устраиваете личную жизнь. – Сказал, Эктелион. – Да еще с кем? С той, чья раса стала бичом для всех нас, пополняя ряды армии Рагула. Жалко смотреть, как повелитель темной расы, превратился в няньку человечки и ее больного детеныша, пока его армия проливает кровь.

Ксенерве стали противны все эти существа. Они относились к ней, к ее дочери и всем людям с таким отвращением, будто они кусок грязи у их ног. Было обидно, хотелось просто встать и уйти, а еще лучше врезать всем по физиономии. Они назвали Алииду – детенышем, будто она щенок.

– Больного детеныша… – Тихо повторила Ксенерва, но Эктелион услышал ее.

– Да больного, мы знаем, что Аймон призвал хейев, для ее исцеления, тогда как они были жизненно необходимы на северной границе. Не справедливо, обвинять нас в чем-либо, когда у самого рыло в пушку.