"Пятая колонна" и Николай II - Валерий Шамбаров

Николай II одобрил создание широкого патриотического движения — Союза Русского Народа. Принял знаки Союза для себя и наследника Алексея. Правительство и администрация уже месяц бездействовали, царили растерянность, неуверенность. Наверное, Витте и в самом деле дождался бы, что Петербургский Совет в один прекрасный день арестует его. Но император вывел органы власти из паралича. Сменил ряд должностных лиц, назначая энергичных и верных губернаторов, градоначальников. В правительстве поддержал решительного министра внутренних дел Дурново. Доводы сторонников осторожности, опасения «как бы хуже не вышло» были отброшены. 26 ноября председатель Совета Хрусталев-Носарь очутился за решеткой.

Правда, он и предназначался для роли «громоотвода». Его место занял Троцкий, и они с Парвусом устроили провокацию, чтобы как раз перед восстанием взбудоражить народ. Опубликовали фальшивку — «финансовый манифест», где утверждалось, что Россия давно находится за чертой банкротства, призывали население изымать вклады из сберкасс, требовать выплату жалованья только золотом и серебром. Это вызвало биржевую панику, обвал российских ценных бумаг. Люди ринулись в банки снимать свои деньги. Но тут уж разгневался даже Витте. В данное время он вел переговоры с Францией о предоставлении больших займов, и диверсия Парвуса стала ударом ниже пояса. 3 декабря почти весь состав Петербургского Совета вместе с Троцким был арестован прямо во время заседания.

И оказалось, что сделали это очень вовремя. До назначенной даты восстания оставались считаные дни. Но теперь революционеры в столице перепугались, бросились прятаться в Финляндию. Структуры в Петербурге оказались обезглавлены. Да и по всей России координация действий нарушилась. Вторым центром восстания должна была стать Москва. Подготовка здесь велась солидная. Были сформированы боевые дружины большевиков, меньшевиков, эсеров, студенческая, железнодорожная, фабричные и заводские отряды. Приехала кавказская дружина, эти боевики ценились как лучшие профессионалы. И снова в эпицентре событий оказался Горький! В конце осени он и Андреева почему-то решили переселиться из столицы в Москву, сняли квартиру. А кавказская дружина базировалась как раз у Горького! Его квартира стала штабом восстания — точно так же, как перед Кровавым воскресеньем в столице. Что и кого охраняли приезжие отборные головорезы с Кавказа? Самого Горького? Или деньги, выделенные на восстание и находившиеся у него?

Гарнизонные войска считались ненадежными, и революционеры были уверены, что они стрелять не будут. Царь назначил в Москву боевого генерал-губернатора, адмирала Дубасова. Но он приехал только 5 декабря, а 7 декабря эсеры открыли военные действия, бросили бомбы в окна Охранного отделения. Восстание быстро охватило весь город. Боевики развернули настоящую охоту на полицейских, убивали и казаков, драгун.

Но в Петербурге сигнал не прозвучал, и мятежа не было. А в Москву не приехал никто из видных лидеров, способных сорганизовать повстанцев. Дружины действовали разрозненно, в пределах «своих» районов, по собственному разумению. Дубасов сумел собрать верные подразделения солдат, казаков, драгун. Умело маневрировал, поочередно сосредотачивая их то в одном, то в другом месте. Мятежников стали теснить, отбирать у них улицу за улицей. А из столицы прислали Лейб-гвардии Семеновский полк, он штурмовал последний оплот мятежников — Пресню. К 21 декабря «зачистку» завершили. В ходе восстания погибло более 1000 человек, из них значительная часть — случайные люди. Было убито 36 полицейских, 28 солдат, 78 получили ранения. Но Горького аресты не коснулись. Его и Андрееву кавказские охранники своевременно эвакуировали из города, он опять очутился в Финляндии.

Подавление московского восстания обычно преподносится как закат всей революции. Но это неверно. Наоборот, активная фаза революции только начиналась, и как раз сейчас за дело взялся Ленин. Он тоже сбежал в Финляндию, поселился на даче «Ваза» в Куоккале. В Москву, под пули, он не поехал. Счел более важным другое дело — на 12 декабря он созвал партийную конференцию в Таммерфорсе (Тампере). Для него это было действительно важно. Троцкий сидел в тюрьме, и требовалось срочно перехватить лидерство в революции. А руководить ею из Финляндии было безопасно и удобно. Здесь же, в Выборге, начали печатать газеты «Пролетарий» и «Вперед», а тиражи через прозрачную финскую границу отвозили в Петербург и дальше по российским городам. Конечно, финские власти об этом знали. Но делали вид, будто не замечают.

Обстановка в России оставалась накаленной. Эсеры, большевики, меньшевики, кадеты, националисты планировали в 1906 г. общий революционный взрыв. И в это же время, с конца 1905, началось возвращение русских пленных из Японии. Тут-то и стало ясно, что иноземные пропагандисты поработали не напрасно. Когда приехала комиссия генерала Данилова для отправки солдат и офицеров на родину, в лагерях поднялась целая серия бунтов [25]. Перед теми, кто оставался верными царю и правительству, выступали свои же распропагандированные офицеры. Провозглашали, что в России уже «свобода».

Новиков-Прибой вспоминал: «Вся Сибирская железная дорога находится в руках революционеров! — смело выкрикивал флотский офицер, окружённый слушателями в две тысячи человек. — Если только они узнают, что вы восстаёте против свободы, то как они отнесутся к вам? Неужели вы думаете, что таких мракобесов, какими вы проявили себя, они повезут в Россию? Вам придётся шагать через всю Сибирь пешком. Скажу больше, что ещё до того, как вы тронетесь из Японии и будете переезжать во Владивосток на пароходах через море, революционные матросы выкинут вас за борт». Усмирять бунты чужой стране было невозможно, просить об этом японцев — позорно. Данилов и его подчиненные старались поскорее погрузить буйные контингенты на пароходы и отправить в Россию. В смуту вливались готовые подкрепления.

Хотя без них было худо. Чтобы нагнетать напряженность и разжечь «классовую борьбу», революционеры взяли курс на террор. Этим занялись и большевики, и меньшевики, и анархисты, и беспартийные банды. По сути, началась гражданская война. В Прибалтике «зеленые братья» убивали помещиков, арендаторов, охотились за русскими патрулями. В. Г. Орлов описывал обстановку в Польше: «Бомбы находили в лукошках с земляникой, в почтовых бандеролях, в карманах пальто, на митингах и даже на церковном алтаре! У террористов всюду были свои тайные мастерские по производству бомб, они все взрывали на своем пути: винные лавки, памятники, церкви, убивали полицейских, всех и вся» [56].

На Урале обширную сеть боевых организаций создал Свердлов. Гремели выстрелы в полицейских, летели бомбы в казаков, в окна квартир «черносотенцев». Начался рэкет богатых людей — от них требовали платить «на нужды революции», угрожая смертью [62]. Были созданы инструкторские школы боевиков в Киеве и Львове, на австрийской территории. В Финляндии центры подготовки действовали легально, под маркой спортивного общества «Союз силы» — там боевиков учили снайперской стрельбе, рукопашному бою.

Гостеприимством Финляндии пользовались не только большевики. Эсеры провели съезд на здешнем курорте Иматра. Отколовшийся от этой партии Союз эсеров-максималистов организовал учредительный съезд в Або. Кадеты провели два съезда в Гельсингфорсе (Хельсинки). А надежды раздуть общий пожар в 1906 г. имели под собой реальные основания. В апреле торжественно открылась Первая Государственная Дума, в стране начинался «парламентаризм». Но сопровождалось это волной забастовок и манифестаций. А в Думе большинство мандатов получили кадеты, эсеры, и первый парламент превратился в легальную трибуну для них.