Повеса и наследница - Маргерит Кэй

— Разница между нами заключается в том, что я ему этого не позволил. Вы же, с другой стороны, до сих пор пляшете под дудку своего отца.

Серена прикусила губу, ибо он задел больное место.

— До поры до времени. Итак, — продолжила Сверена весело, — невзирая на попытки вашего отца, вы не стали приверженцем всепобеждающей силы любви, как выразился лорд Байрон.

— Этот сбитый с толку романтик! Он почти без чьей-либо помощи снова ввел в моду любовь и меланхолию.

— Мне кажется, лорд Байрон больше потакает собственным эклектическим пристрастиям и ждет, что все, включая бедную леди Лэм, станут поклоняться его персоне, — с презрением сказала Серена. — Как бы то ни было, настоящая любовь не может стать частью моды, а вот Байрон, по моему убеждению, может. Любовь нельзя остановить, от нее нельзя уйти. От нее нельзя вылечить, ее нельзя запланировать. Некоторые люди никогда не влюбляются, потому что любовь проходит мимо них. Моим родителям повезло. Как, вероятно, вашему отцу повезло с Мелиссой. Не исключено, что желание отца перевоспитать вас диктовалось не лицемерием, а желанием видеть вас таким же счастливым, как он.

Серена вдруг умолкла, не ожидая, что отреагирует на слова Николаса с таким жаром.

— Боюсь, что в этом вопросе нам придется остаться при своих мнениях, — сказал Николас, не желая углубляться в спор. — Ваша точка зрения звучит прелестно, вы очаровательная защитница, но ваши слова меня не убедили. Вы знаете не так много о мире и движущих им скрытых пружинах, как вам кажется, если только вы говорите серьезно.

Серена не без труда удержалась от ответной колкости, готовой слететь с ее уст.

— Я не спорю с вами, в этом нет смысла. Я не смогу убедить вас, это сделает жизнь.

— Соизвольте, однако, объяснить мне кое-что, прежде чем мы сменим тему.

Серена вопросительно приподняла брови.

— Вчера у речки, где водится форель, вы явно не без удовольствия подталкивали меня к тому, чтобы я… мы были не против, чтобы наши отношения получили естественное продолжение. Сегодня же вы воспеваете настоящую любовь. Боюсь, что мы говорим о разных вещах.

— Как это понять?

— Серена, я не могу предложить вам любовь, я не стану таким лицемером, как мой отец. Я могу предложить вам веселое времяпрепровождение, возможно, удовольствие, но это будет короткая идиллия, только и всего. Я не стану притворяться и изображать утонченные чувства, чтобы успокоить вашу совесть. Если хотите довести до конца наш прерванный поцелуй, то должны знать, на что идете.

Серена задумалась, прежде чем ответить. Она не влюбилась, но прошлой ночью ворочалась с боку на бок и была вынуждена признать, что Николас непреодолимо влечет ее. Неожиданное физическое влечение, которое она испытала, впервые увидев его обнаженным по пояс во время кулачного боя, выросло за те часы, которые оба провели вместе. Пока они общались вдали от света, время проходило незаметно. Всякий раз, когда Серена видела его, ей становилось труднее устоять перед желанием отдаться соблазну. Это желание подогревалось мыслью, что их пути вряд ли пересекутся после того, как документы окажутся в ее руках. Голос разума предупреждал, что Серена рискует сгореть, если желания возьмут верх над ней, однако ощущение своей правоты в его присутствии также росло, несмотря ни на что.

Николас согласится на все, что бы Серена ни предложила, если она пойдет на его условия. Он испытывал к ней мимолетные чувства. Все произошло само собой, однако реакция Николаса на то, как она воспевала настоящую любовь, стала своевременным предупреждением.

— Я знаю, на что иду, — уверенно сказала она. — Уверяю вас, мы говорим не о разных вещах.

Не означали ли эти слова, что она позволит ему больше, чем целовать себя? Он собирался задать ей этот вопрос, но передумал.

— Оставшуюся часть утра мне придется заняться кое-какими делами, — сообщил он. — Встретимся после обеда.

У Мэтью Стампа, недавно ставшего лордом Веспианом, выдалось горячее утро. Надо было нанести визит зубному врачу, посетить портного и выполнить множество поручений своей доброй жены. Весть о племяннице, девочке — наследнице состояния, которое он уже считал своим по закону, расстроила его так, что это было невозможно описать словами, и все время не давала ему покоя. Тобайас Актон советовал ему подождать, пока племянница не свяжется с ним, но Мэтью решил, что такое поведение ему не по нутру.

Следующее дело привело его в притон недалеко от Флит-стрит. Это место посоветовал ему швейцар из его клуба. Охваченный тревогой, Мэтью сидел в своей кабинке и разглядывал разношерстную публику, заполонившую тускло освещенное помещение. Он был доволен тем, что оставил все ценное, кроме требуемой суммы денег, в надежном месте у себя дома.

К нему подошел плотный коротышка в засаленном коричневом пальто.

— Вы Стамп? — громко спросил он.

— Ради бога, не ори ты так, — прошипел Мэтью.

Коротышка улыбнулся:

— Сквайр, пусть вас это не волнует. Люди здесь на горьком опыте научились не лезть в чужие дела, если вы понимаете, что я хочу сказать. А теперь давайте взглянем на деньги.

Коротышка осторожно попробовал зубами монету из кошелька, который Мэтью передал ему. Оставшись довольным, он заказал стакан огненной воды и ждал указаний.

Указания Мэтью не отличались четкостью. Когда коротышка стал выяснять подробности, Мэтью отрезал:

— Делайте, что считаете нужным. И никаких подробностей.

Бывший контрабандист понимающе улыбнулся. Он не один раз уже встречался с этой породой людей. Они с радостью платили за то, чтобы другие делали за них грязную работу, но были столь щепетильны, что и думать не хотели о возможных последствиях. Коротышка в знак согласия поднял стакан, осушил его и довольно причмокнул губами. Затем он исчез.

Поскольку Николас еще не освободился от дел, Серена отобедала одна и без особого интереса пролистала несколько томов Шекспира, пытаясь найти цитату о последней летней розе. К тому моменту, когда пришел Николас, она уже изнывала от скуки.

— Давайте пока забудем обо всем и поиграем в карты, — сказал Николас, стоя в дверях.

— В карты! — удивленно воскликнула Серена.

— Да. Почему бы и нет? Разве вы не играете?

— В действительности я играю очень хорошо. В любую игру, какую пожелаете.

— Пикет?

— Если вам угодно. Но на самую низкую ставку.

Николас рассмеялся:

— Меня считают очень хорошим картежником.

— Это меня не беспокоит, — весело ответила Сверена. — В свое время я часто играла в карты.

— Несомненно, этому искусству вы тоже обучались, сидя на коленях у отца, — сострил он.

Серена тихо засмеялась.

— Если бы вы только знали…