Ропот Бездны - Лео Витман

руках поднос, заполненный сочными кусками ароматной дыни. Энки с наслаждением втянул воздух. Запахи возвращались.

– Арата! Великие Спящие! Ты чего подкрадываешься?

– Пришел тебя проведать.

– Посреди ночи?

– Не у одного тебя целый день прошел в делах, – с долей обиды протянул Арата. – Я сам только недавно освободился.

– Это откуда? – Энки указал на поднос.

– Стоял у двери. Наверное, твоя служанка оставила. – Арата поежился. – Клянусь, Сатеша напоминает мне мою наставницу. Вот уж грозная жрица! Хвала Великим, теперь ее лекции наводят тоску на кого-то другого. Будешь?

Арата протянул поднос с дыней, и Энки неуверенно взял предложенное угощение. Тошнота, неизменно сопровождавшая его последние пару дней, не появилась. Он откусил кусочек – и рот заполнил медовый сок. Энки прикрыл глаза и выдохнул.

– А ты проголодался, – заметил Арата, когда друг расправился с пятой порцией. – И выглядишь так, как будто не спал пару дней.

Энки взял с подноса салфетки и протер руки – есть без царо было верхом неприличия, но сейчас он не вспоминал об этикете.

– На вкус как дыня.

– Это и есть дыня.

– У тебя все в порядке, Арата? Посвящение… прошло нормально?

Арата пожал плечами.

– Ничего приятного. Я бы лучше «Веселую блудницу» мастера Эсшера почитал. Поверить не могу, что ты потерял второй том! Я ведь от сердца его оторвал!

– Его нашла Сатеша. Я сказал, что он твой. Заметь: так оно и есть. Но Сатеша все равно его сожгла.

– О, ну это многое объясняет. Мастер Эсшер – величайший творец! Жаль, что немногие это понимают. А его описание дев! Какое счастье, что Великие Ашу наделили мастера Эсшера еще и даром художника! Без его зарисовок картина была неполной.

– Я найду для тебя новую книгу.

– И где ты собрался ее искать? Если не заметил, в обители творчество мастера Эсшера не жалуют.

– У тебя на чтение и времени не будет, – сказал Энки, наблюдая, как Арата вытирает руки о полы одежды. – Семья уже сказала, что ты теперь должен будешь делать?

– Да, – поморщился Арата. – Ходить хвостом за отцом и набираться опыта.

Энки хотел спросить совсем другое, но слова никак не срывались с губ: случилось ли с Аратой за Гранью то же самое, что и с ним? Мучили ли друга кошмары? Перестал ли он на время чувствовать вкусы и запахи? Или же это было… ненормально?

Посвящение… Одно событие каким-то образом превратилось в преграду, перешагнуть которую Энки не мог. Раньше между ним и Аратой не было тайн. Но теперь… Теперь Арата становился признанной частью жреческого общества, а какая дорога лежала перед Энки? Вся обитель уверена, что он подгнивший фрукт, раз его выбросили из семейной корзины. Скоро и Арата начнет это замечать. А пока лучше не давать ему лишних поводов, рассказывая небылицы. Смакуя сладкий привкус дыни, Энки был готов сам себя уверить в том, что произошедшее – плод его воображения.

– Я пошел. Хочу сегодня как следует выспаться. – Арата широко зевнул. – Тебе советую заняться тем же.

Распрощавшись с ним, Энки направился в свои покои.

Сон был неспокойным. Преследуемый тревожными видениями, Энки очнулся задолго до рассвета и больше не смыкал глаз. Служанки пришли, когда небо озарили первые лучи солнца, помогли ему облачиться в праздничные, расшитые золотом одежды. Энки сонно моргал, пока они застегивали на нем церемониальные украшения, и не замечал встревоженных взглядов Сатеши.

День прошел в последних приготовлениях к празднику. Энки в очередной раз оставил подношения для Великих Ашу и собственных почивших предков, пребывавших на Полях Благочестия. Вот только церемонии проходили не очень-то гладко – у Энки все валилось из рук. То подношение падало мимо жертвенного огня, то сам он спотыкался и опрокидывал подсвечники. А после обеда Энки заснул и открыл глаза только ближе к закату и началу пира.

Расправляя помявшиеся одежды, Энки выбежал из храма, сопровождаемый охами обеспокоенной прислуги.

– Мы не могли докричаться до вас, достопочтенный господин! – Голос Сатеши еле заметно дрожал. – Праздник вот-вот начнется. Я уже думала бежать разыскивать вашего наставника, чтобы он вошел в храм и проведал вас.

– Не волнуйся, Сатеша. – Энки улыбнулся. – Ничего непоправимого не случилось.

Его самого снедало беспокойство. Опоздать на свой первый же праздник в новой роли – хуже не придумаешь.

Однако он зря переживал. Пир в честь Ниспослания проводился во дворце верховного жреца, где за одним столом собирались жители обители и высокородные во главе с Шадором – властителем провинции. Появления Энки никто не заметил. Зал заполняли музыка и разговоры.

Жрецы и высокородные уже расселись согласно положению, которое семья занимала в иерархии. Отец, мать и брат Энки сидели по правую руку от верховного жреца. Рядом с Зуэном восседала статная молодая жрица с недовольным лицом. Она то и дело морщила нос, бросая косые взгляды на Зуэна. Тот также не был в восторге от ее компании, но предпочитал просто игнорировать, тихо переговариваясь с отцом. Глаза Ишари были прикованы к верховному жрецу Лугалю – тщедушному мужчине, уступавшему затяжной болезни. Все знали: за его позицию в скором времени разгорится борьба.

Энки омыл ноги в маленьком бассейне у входа и устроился на первом свободном месте, которое увидел. Располагалось оно в конце стола, у статуи Ашу, скрывавшей за собой и семью Энки, и властителя.

Соседями Энки стали молодые высокородные, которые старательно не обращали на него внимания. Это было легко, учитывая, что они увлеклись горячей дискуссией.

– Я вам говорю: он хочет передать корону своему отродью от рабыни!

– Только высокородные и вершители вправе предложить кандидата-наследника. Мы не поддержим Шархи.

– Шадор думает, что купит нас. Даже позволил отправить воинов в завоевательный поход. Думает, нас успокоят богатства и новые земли. Как будто это исправит происхождение Шархи!

– Путь предписывает, что он вступает в касту родителя из Аккоро. Значит, он такой же высокородный, как и мы…

– Еще чего!..

Спорщик залпом допил вино и с грохотом поставил кубок на стол. Лицо молодого человека раскраснелось от выпитого, а взгляд затуманился. Высокородный рисковал привлечь к себе лишнее внимание. На его счастье, взгляды гостей были прикованы к музыкантам, услаждавшим слух игрой на цимбалах, и танцорам, чьи тела показывали чудеса гибкости и изящества.

– Шархи – безродная собака по сравнению с нами.

– Брат Шадора – вот кто достоин короны. Мой отец с легким сердцем присягнул бы ему, – пылко поддержал его другой высокородный, столь же молодой и пьяный, как и первый. – Если Шадор сумеет уговорить вершителей назвать своим наследником сына от рабыни! Пусть попробует!

– Эй, потише