Божьи слёзы - Станислав Борисович Малозёмов

– Дом открыт. Замка нет. А на крыльце мелом он написал, чтобы его зря не искали. Что из деревни он уехал и хрен его найдёшь, – Витюша почувствовал себя виноватым. Будто это он написал на крыльце и смылся неизвестно куда.

– Всё, Андрюша. Я поехал. Там у меня работы полно по трём убийствам. – Эксперт закрыл чемоданчик, оставил написанное на половине листа своё заключение, пожал Хохлову руку и ушел.

– Ну, вы поняли, что никуда из деревни дёргать не следует, пока я не поймаю Лешего. Свидетелями вы пойдёте, брат его, люди из Янушевского сельпо, бабулька с заявлением и рыбак. Но вы основные. Потому как присутствовали рядом во время преступления. Идите пока по своим надобностям. То есть похмелье уничтожать. А я поиском начну заниматься. Первое убийство у нас за семь лет, что я работаю. – Хохлов зачем-то достал из сейфа пистолет в кобуре и нацепил ремень поверх форменного. – Всё. Разошлись.

Но двинулись они все в одно место. Хохлов тоже в пивную пошел. Пока Витюша с Лёней заняли у товарищей по счастью всегда жить в пьяном состоянии рубль и семьдесят две копейки на бутылку «Агдама», да пока сбегали в магазин, а после, уже к «Агдаму»,взяли у Алика по три кружки «янтарного», Хохлов ходил от стола к столу и вынимал душу из каждого. Но только трое из сорока пьяниц вспомнили, что Леший вчера в девять вечера пришел с тремя пузырями самогона, всем налил и со всеми попрощался.

– Поеду в РСФСР на заработки. Тут глухо. Жить не на что. В Сибирь поеду. Там газопровод какой-то тянут. Чернорабочих не хватает. Знакомый сказал. А потом, может, и вернусь с деньгами. Буду снова на родине жить, – примерно так он говорил. Выпил со всеми и убежал.

Из этих бесед Хохлов понял, что рванёт Мишка куда угодно, но не в Сибирь. Это он, естественно, ложный слух пустил. Соображал ведь, что милиционер «тошниловку» опросит в первую очередь. А когда поразмышлял час-другой у себя в кабинете, то его вдруг осенило.

– А ведь он, мать его так, вообще никуда отсюда не уедет. Мальцева похоронят, а через пару месяцев утихнет всё, что этой истории касается. У Хохлова новые дела будут, а другим на него, Лешего, вообще наплевать. Поймают – не поймают – всем по фигу. Так Миша, скорее всего, и сделает. Денег нет у него, а на попутных дальше Зарайска не уехать бесплатно. Значит, самому Хохлову искать надо в местной округе, а в Зарайское УВД послать фотографию Лешего и описание преступления.

Повеселел Хохлов, проснулся в нём оптимизм и он отчётливо нарисовал в мозге картину задержания Лешего в лесной землянке, которую легче всего выкопать примерно в двенадцати километрах от Семёновки в «Заячьем лесу». Там земля лёгкая, пушистая, песка в нем много. Один Миша дня за два её обустроит. А зайцев там в лесах столько, что наступаешь на землю и стесняешься зайца придавить ботинком. Так что, с голода Леший не помрёт. А вот выпивку будет брать в ближайшем совхозе «Ставропольском». А деньги где доставать на самогон? Или на бормотуху? Три способа всего: заработать, украсть, занять.

Андрей вернулся в «тошниловку» и вывел на улицу уже в меру придуревшего от коктейля «Агдам-пиво» Витюшу Шанина.

– Поможешь Лешего поймать? – спросил Хохлов, держа Витюшу за рукав.

– Да он не виноват, – Витюша попытался освободиться, но не смог. – Мальцев хотел лицо ополоснуть. Пьяный был. Дурно стало. И наклонился к воде. Лодку качнуло, он и выпал. Мы и не заметили как он в воду слетел. А когда заметили, он подплывал к отмели возле камыша. Там, видать, его судорога и скрутила. Утоп. Но мы не видели.

Хохлов закатил глаза к небу. Постоял так, пожевал губами. Разозлился.

– Ты, блин, пока проходишь свидетелем, Шанин. Поэтому не выделывайся и не ври. А то составлю протокол, что Леший его в шею ткнул. Это есть в экспертизе. Но он не вывалился после этого. А когда ты лично его подтолкнул – тут он и выпал. И ты уже не свидетель, а соучастник убийства. Как тебе? Свои пять лет огребёшь. Леший пятнадцать. Может десять если прокурор определит не преднамеренное, а убийство по неосторожности.

Но тебе и пять – выше головы. Зачем оно тебе, свободу терять? Тут ты всем добрый, безвольный, отзывчивый товарищ. Врагов нет. Ты робкий и потерянный. И здесь таких никто не трогает. Живешь, никому не мешаешь. Ну и живи, пей пока не помрёшь от какой-нибудь напасти. А на зоне быть тебе шнырём на побегушках. Или «петухом». Ты тихий, мягкий лицо красивое как у девушки. «Опустят» – моргнуть не успеешь.

– Но своих предавать – это же подло, – Витюша нахмурился и губы его задрожали. – Мне потом в Семёновке не жить. А уехать в Зарайск уже и не пробую. Денег нет на билет и на первое время. Пока не устроюсь в городе работать. Есть не на что, ночевать негде.

– А ты мог бы человека убить? – Хохлов отпустил рукав и посмотрел Витюше в глаза.

Витюша выпил основательно, поэтому его прошибла сентиментальность и он хлюпнул носом. Заплакал без слёз.

– Ну, ты что, Андрей! Мы ж с тобой учились в одном классе. Ты меня знаешь как хирург внутреннее содержание чувака, которого он резать будет. До количества извилин в мозгах ты меня изучил. Конечно, не смогу убить. Знаешь же. Я даже стукнуть кого-нито по башке не могу за дело. Характер мягкий. Да и добрый я. Все говорят. Сам-то я не думал об этом. Но вот как я тебе разыщу Лешего? Милиционер-то ты.Знаешь разные приёмы и способы. А я могу железо обрабатывать напильниками и самогон пить. Всё. Это тебе и есть весь навыворот Витя Шанин.

– И поэтому Леший тебе «свой»? Потому, что он и убить может не только Мальцева, а вообще. Тебя, например.

– Меня? – удивился Витюша.– Что я ему сделал такого? Мальцев, тот девяносто рублей задолжал. Это хоть какой, но повод зло на нём сорвать.

– Надо будет, Леший и для тебя найдёт зацепку. – Хохлов закурил. – Не заставляю же я тебя его предавать. Надо помочь его наказать за убийство. За убийство, Витя!!! Наказать! Бог жизнь даёт. И только он один забрать её может. Все остальные, кто убил, должны быть наказаны. Вот представь, что убил ты. Надо тебя наказать или не почуешь вины от того, что у человека жизнь отобрал и на помойку выкинул?

– Да. Наказать надо будет меня.