Второй шанс на счастье. - Жанна Дэль

— Не танцуйте больше ни с кем, — голос серьёзный, но такой будоражащий — я не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, видел ваше смущённое лицо.

Последняя фраза заставила Аню вздрогнуть и залиться краской ещё сильнее. Дмитрий видел, как девушка слегка подрагивает от его прикосновений, как горят её глаза, они вместо тысячи слов говорят о ней всё. Аня смотрела на этого притягательно мужчину, и ей хотелось просто обнять его и почувствовать тепло и такой родной запах, просто стоять рядом с ним и быть под защитой от всего мира. Из всех встречавшихся ей парней, только Дмитрий Александрович давал эти непередаваемые ощущения. Рядом с ним ей было спокойно и хорошо. Он смотрел на неё с явным желанием, но знал, что ему нельзя даже мысль такую допускать. Она слишком чистая, хрупкая и невинная, рядом с ним точно будет страдать, он её сломает…

Глава 8

Сплетни — неизменный спутник большого, а тем более женского коллектива. Любая, даже самая незначительная мелочь, способна с одинаковой вероятностью сделать тебя восхваляемым или проклинаемым. Сотрудницы «Golden Media», эти эффектные, успешные и обаятельные женщины, были, в целом, ничем не лучше любых других трещоток от сотворения мира. Их жизнь, часто всецело отданная подъёму по карьерной лестнице, была не слишком богата на события, не касающиеся дела. Часто, по-своему одинокие, они существовали в желеобразной, радужной среде из слухов и домыслов. За годы сосуществования, эти дамы так наловчились в столь скользком деле, что порой, Иннокентий Петрович даже не успевал за ходом их мыслей.

Карпоротив, это не только и не столько, праздник для сотрудников — это фитиль, ведущий к залежам взрывчатки: старые слухи, прерванные и случайные связи, алкоголь, пожалуй, даже слишком много, музыка, которая уносит в такие легкомысленные дебри, что даже самый респектабельный ресторан бессилен воззвать к разуму. Уже спустя пару дней, после самой грандиозной ночи за последние десять лет, всех их ждало чистилище. Одни начнут переводить стрелки на других, приукрашивать, изворачиваться, шептаться за обедом и писать множество сомнительных сообщений в социальных сетях.

Маяков, старался по возможности, не слишком провоцировать энергичных и разгорячённых шампанским дам. По опыту он знал, что ничего хорошего из халявной возможности поразвлечься не выйдет. Даже животные не пакостят там, где живут. И если изворотливый зам директора, находящийся на хорошем счету, легко избежит ответственности, то его спутница едва ли. Карьера женщины зависит не только от деловых и профессиональных качеств, но и от репутации, которую потом поправит, разве что суд Святой Инквизиции. У Иннокентия Петровича было несомненное преимущество перед всякой сентиментальной воздыхательницей — трезвая голова. Пил он всегда мало и редко, да и свободного времени на это никогда не было. Если же такое изредка и происходило, то казалось, сам его организм стоически сопротивлялся опьянению, разум оставался холоден и чист.

Поддерживая размеренную светскую беседу с Натальей Андреевной Михайленко, имевшей за плечами сразу три сдерживающих фактора: здравый смысл, троих детей и диабет, он не замечал хода времени. Спокойными, чуть насмешливыми глазами, она наблюдала за происходящими событиями, словно за докучливой мыльной оперой из тех, что и смотреть не интересно и выключить жалко. Остроумная собеседница и старый союзник, она была куда предпочтительнее, чем собравшиеся за соседним столиком кокетки.

— А девочка не промах, — заметила собеседница невзначай, прямо посреди оживлённого разговора о прошлогоднем отпуске. — Но он то, куда смотрит?

Медленно обведя глазами зал, Иннокентий как можно естественней бросил взгляд в направление, так заинтересовавшее коллегу. Ах, вот оно что! Да, это может стать проблемой.

Беркутов, вся фигура которого излучала сейчас угрозу, уводил с танцпола раскрасневшуюся и смущённую Анну Лапину. Пустоголовая, полная розовых надежд девочка, не сводила с начальника глаз преданного щенка. Это ещё ладно, в двадцать один год у неё, по виду, опыта, как у четырнадцатилетней. Но о чём думает Дмитрий Александрович? Неужели, он так возгордился своим незыблемым директорским креслом, что не может даже подумать, что сейчас, собственными руками, рушит её шанс на успешную карьеру?! Ей двадцать один, ему тридцать, он начальник, она подчинённая, получившая место, как все уже давно поняли, по большому блату. Каждая, из собравшихся здесь дам почтёт за честь сжить её со свету, каждый мужчина про себя будет ухмыляться и называть «подстилкой»! А что будет потом, когда чистая, как лист бумаги, слабообразованная, неопытная Анна наскучит своему властному ухажёру? Будет ли тогда, смотря в её огромные глаза, Беркутов в состоянии сам убрать её из своей жизни и компании? Или поступит проще и жестче, скажет Иннокентию сделать всё за него, как нередко бывало в минуты испепеляющего гнева? Сначала ему придётся работать громоотводом между Анной и коллективом, а затем вышвырнуть дурочку. Хорошая перспектива! Как может Беркутов поступать так подло по отношению ко всем сразу? Разве недостаточно было истории с Маргаритой?

Чувствуя мерзкий вкус гнили на языке, Иннокентий с трудом заставил себя проглотить кусочек какого-то смутно знакомого французского угощения, названия которого он не вспомнил бы даже при угрозе жизни. Цепким взглядом загнанного в угол зверя, он бегло осмотрел зал, пытаясь предугадать от кого из этих весёлых, расслабленных людей завтра ожидать удара. Вспышки камер телефонов, виртуальные истории — всё это было оружием против хрупкого равновесия, регулятором которого служил Маяков. Даже Ольга, совершенно очаровательная в своём серебристом наряде, с изящной прической и, как никогда прежде, весёлыми глазами, не вызвала у него обычного трепета. Усталость опустилась на плечи тяжёлым мешком, сминая под собой всякий повод для радости.

— Это может стать проблемой, — тихо заметила Наталья Андреевна, с притворным интересом рассматривая содержимое своей тарелки. — Для всех.

Словно мысли его прочла! Иннокентий протянул что-то нечленораздельное и вскоре, с трудом досидев до конца часа, поспешил покинуть вечеринку. «Надо отоспаться.» — подумал он, ведь уже после завтра, будет слишком много дел, непонятно ещё, что натворил директор, уведя раскрасневшуюся сотрудницу в неизвестном направлении.

Пока Иннокентий размышлял о неправильном поведении своего друга, Дмитрий тем временем на крыше ресторана стоял рядом с этой хрупкой, слишком доверчивой девушкой, и пытался припомнить, когда он мог чувствовать себя таким живым. За последние пять лет, ничего кроме работы его совсем не интересовало, и это было не лучшим временем его жизни. Сейчас перед ним стояла маленькая хрупкая девчонка, которая так доверчиво смотрела ему в глаза, и не осознавала даже, насколько сексуально выглядит, слегка кусая нижнюю губу. Он человек, который привык всё вокруг контролировать, славился своей железной