«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994 - Борис Гедальевич Штерн

году. Что она говорит?

— Цитирую: «Герберт, перестань молоть чепуху и иди домой. Ты оставил яйца на плите, вода уже выкипела, и скоро твоя жалкая обитель сгорит дотла».

— Точно Этель, я узнаю ее! — воскликнул Герберт. — Этель, как ты можешь называть чепухой разговоры о мире мертвых, когда ты сама — дух?

— Она отвечает, — произнес Хол, — что мужчина, который не умеет и яиц сварить, не вправе рассуждать о духах.

— Вечно она меня пилит, — сказал Герберт и заторопился прочь.

— Мадам, не слишком ли вы строги с ним? — спросил Хол.

— Он никогда не слушал меня при жизни и не слушает теперь. Разве можно быть слишком строгой с таким человеком? Приятно было поболтать с вами, мистер, но мне пора.

— Куда? — поинтересовался Хол.

— В Дом престарелых духов, куда же еще? — и она незримо исчезла.

«Земля! — восхищенно подумал Хол. — Какое прекрасное место!»

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

На аллее толпился народ — в основном венерианцы, замаскированные под немцев. К Холу подошел какой-то толстяк и спросил:

— Простите, вы Хол Папазиан? Я Артур Вентура, ваш сосед.

— Вы с Альдебарана? — спросил Хол.

— Нет, я из Бронкса.

— На Альдебаране нет Бронкса, — констатировал Хол.

— Придите в себя, Хол! Вы пропадаете почти неделю, Алина сходит с ума.

— Алина?

— Ваша жена.

Хол понял, что происходит: Кризис совпадения личности. Он сулил Холу потрясяющие впечатления. Если бы только они остались в памяти!

— Благодарю вас за информацию, — сказал Хол. — Жаль, что я причинил столько волнений моей дорогой Полине…

— Алине, — поправил Вентура.

— Конечно. Передайте ей, что я приеду, как только выполню задание.

Хол улыбнулся и попытался удалиться. Но Артур Вентура обнаружил уникальную способность роиться и окружил Папазиана со всех сторон. Папазиан замыслил убить всех Артуров, но потом решил, что это не в духе происходящего.

Лица, одетые в форму, водворили Папазиана в квартиру, где он пал в объятия рыдающей женщины, которая тут же принялась сообщать ему сведения личного характера. Хол заключил, что эту женщину звали Алиной. Женщина считала, что она его жена. У нее были на то соответствующие бумаги.

Сперва было даже забавно иметь жену, детей, работу, счет в банке, автомобиль и все остальное, что есть у землян. Почти каждый день Алина спрашивала:

— Милый, ты еще ничего не вспомнил?

А он отвечал:

— Ничего. Но я уверен, что все будет в порядке.

Алина плакала. Хол привык к этому.

Соседи были очень заботливы, друзья — очень добры. Они изо всех сил скрывали от него, что он не в своем уме.

Хол Папазиан узнал все, что когда-то делал Хол Папазиан, и делал то же самое. Мог ли альдебаранец рассчитывать на большее? Он жил земной жизнью, и земляне принимали его за своего!

Конечно, Хол совершал ошибки. Он плохо ладил со временем, но постепенно приучился не косить лужайку в полночь и не уходить на работу в девять вечера. Он не видел причин для таких ограничений, но они делали жизнь интереснее.

По просьбе Алины Хол пошел к доктору Кардоману — специалисту по чтению в головах людей. Доктор сообщал, какие мысли хорошие, а какие — плохие.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Кардоман:

Давно ли у вас появилось ощущение, что вы — внеземное существо?

Папазиан:

Вскоре после моего рождения на Альдебаране.

Кардоман:

— Мы сэкономим много времени, если вы признаете, что вас одолевают странные идеи.

Папазиан:

— Мы сэкономим столько же времени, если вы признаете, что я альдебаранец, попавший в трудное положение.

Дело шло на поправку. У Хола бывали минуты просветления. Алина писала мемуары под названием: «Рассказ женщины, чей муж верил, что он с Альдебарана».

Однажды Хол сказал доктору Кардоману:

— Кажется, ко мне возвращается память.

— Хм-м, — ответил доктор Кардоман.

— Я вспоминаю себя в возрасте восьми лет. Я поил какао железного фламинго на лугу, возле маленькой беседки, недалеко от которой катила свои воды река Чесапик.

— Ложная память из фильмов, — прокомментировал доктор Кардоман, сверившись с досье. — Когда вам было восемь, вы жили в штате Огайо.

— Надо же, — сказал Папазиан.

— Но вы на верном пути, — успокоил его Кардоман. — У каждого есть память, которая скрывает страх и наслаждение больной психики. Не расстраивайтесь.

Папазиан приходил и с другими воспоминаниями: о том, как он был юнгой на английской канонерке, о тяготах Клондайка…

Это были земные воспоминания, но доктор искал не их.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

А потом, в один погожий день, в дверь позвонил продавец щеток — он хотел поговорить с хозяйкой.

— Ее нет, — сказал Папазиан. — У нее сегодня урок греческого, а потом резьбы по камню.

— Вот и хорошо, — сказал продавец. — На самом деле я хотел поговорить с вами.

— Мне не нужны щетки, — ответил Папазиан.

— К черту щетки. Я из службы связи. Мы отбываем через четыре часа.

— Отбываем?

— Все приятное когда-нибудь кончается, даже отдых.

— Отдых?

— Будет вам, — отрезал продавец щеток. — Вы, альдебаранцы, совершенно невыносимы.

— А вы откуда?

— Я с Арктура. Как провели время?

— Кажется, женился на одной местной.

— Это входило в вашу программу. Вы идете?

— Бедная Полина расстроится, — посетовал Папазиан.

— Ее зовут Алина. Как и большинство землян, она все равно ужасно много времени проводит в расстроенных чувствах. Но если хотите остаться, то следующий туристический корабль будет лет через пятьдесят.

— Пошли они куда подальше, — сказал Папазиан. — Я с вами.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Я по-прежнему ничего не помню, — пожаловался Хол.

— Естественно. Ваша память осталась в сейфе на корабле.

— Зачем?

— Чтобы вы не чувствовали себя в другом месте.

Корабль поднялся в полночь. Полет был замечен локационным подразделением ВВС. Изображение, возникшее на экране, было объяснено скоплением болотного газа, через которое пролетала плотная стая ласточек.

Несмотря на отвратительный холод открытого космоса, Хол оставался на палубе и наблюдал, как в отдалении исчезала Земля. Его ждет скучная однообразная жизнь, ждут жены и дети…

Но он не испытывал сожаления. Земля — чудесное место для отдыха, но она мало приспособлена для жизни.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Перевел с английского Владимир Баканов

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

№ 8

Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин

Очки

…Маркиз бросился к ее ногам.

— О, Кристина, если бы я мог вам открыться!

— Встаньте, маркиз. Я уже сделала выбор.

Она подняла свои спокойные серые глаза, и в то же мгновенье они наполнились ужасом. Маркиз резко обернулся…

«И почему в вагонах нельзя открывать окна? Ну и жарища!»…Квазиэллиптической конфигурации