Мария Волконская - Михаил Филин

Муж княгини, «прикованный к месту сильным припадком подагры»[1031], так и не смог приехать тем летом в имение зятя. Получив роковую весть из Воронков, Сергей Григорьевич сумбурно писал 30 августа (по-русски) Е. С. и Н. А. Кочубеям:

«Святая кончина нашей славной мамы — достойный конец ее жизни — она перед престолом Божиим будет за всех нас представительницею-заступницею. Будем и мы на сей земли в жизни нашей ее достойною, в чем первое начало обоюдной дружбы и неразрывное доверие и непрерывную связь в отдельных ваших семейств, дорогие мои детки, и общее между нами.

Что мне писать о моей грусти — вы и сами вообразите: лишиться — не сказав даже вечное прости той, которая всеми лишениями общественной жизни принесла в дань моему опальному быту — горько мне, и не обидев вас скажу — усиливает мою скорбь»[1032].

(Сохранились и другие его послания последних месяцев 1863 года, полные возвышенных строк о жене. Так, 12 декабря он писал Михаилу Сергеевичу о «праведной маме» и о «беспорочной жизни этого святого существа»[1033].)

Позднюю осень и зиму Волконский провел в Петербурге. (Кстати, в бытность его в северной столице там умерла всем известная H. Н. Пушкина-Ланская.) Он посетил могилу Марии Николаевны только весною следующего года.

Из Черниговской губернии Сергей Григорьевич отправился в Виши, однако на сей раз заграничные воды ему не помогли. В ту пору «важный генерал» уже передвигался в кресле на колесах: у него был прогрессивный паралич конечностей…

Весною 1865 года родственники вновь привезли его в Воронки: семидесятисемилетнему Волконскому хотелось «сложить жизнь рядом с той, которая ему ее сохранила»[1034]. Минуло немногим более полугода — и желание декабриста исполнилось.

Утром 28 ноября 1865 года Сергей Григорьевич причастился Святых Таин, потом попросил дочь «что-нибудь почитать ему»[1035] — и через несколько минут тихо, во сне, отошел…

Нелли и Михаил часто наведывались в Воронки, где их ждало столько дорогих следов минувшего. Со временем они воздвигли над прахом родителей часовню. В ее иконостас дочь и сын вставили иконы, которые находились вместе с Волконскими в Сибири. Под иконами, на доске алтарной преграды, были начертаны стихи из псалмов царя Давида (Пс. 145, 144):

(Данными стихами[1036] княгиня Мария Волконская когда-то открыла свои мемуары.)

А над сводами склепа высекли текст из «Акафиста Пресвятей Богородице, пред иконою Ея, именуемою Троеручица» (икос 10)[1037]:

Воронковская часовня простояла совсем недолго. Но то́, что случилось в XX столетии с ней, с потомками княгини Волконской, да и с самой империей — уже другая история, другие книги.

Мнится: эта история продолжается и в наши дни.

1986–2005

H. Н. Раевский-старший. П. Ф. Соколов. 1826.

С. А. Раевская. В. Л. Боровиковский. 1813.

Герб дворянского рода Раевских

A. H. Раевский. Неизвестный художник. 1821.

Ек. Н. Раевская. А. Лагрене. 1821.

Ел. Н. Раевская. А. Лагрене. 1821.

С. Н. Раевская. Э. Мартен. 1830-е гг.

М. Н. Раевская. Литография X. И. Эри с оригинала П. Ф. Соколова.1821.

М. Н. Раевская. Рисунок А. С. Пушкина в черновиках «Кавказского пленника». 1821–1822.

Граф Г. Ф. Олизар. Рисунок H. Н. Раевского-младшего. 1821.

Крым. Гурзуф. Гравюра К. Ф. Кюгельгена. 1824.

М. Н. Раевская. Рисунки А. С. Пушкина в черновиках второй главы «Евгения Онегина». Конец октября — начало ноября 1823 г.

Татьяна Ларина. Рисунок А. С. Пушкина в черновиках третьей главы «Евгения Онегина». 1824.