Прохоровка. Неизвестное сражение Великой войны - Валерий Замулин

Вот что осталось в памяти о том тяжелом моменте у бывшего командующего артиллерией 95 гв. сд Н.Д. Себежко: «Должен заметить, что этот мощный удар главным образом приняла на себя артиллерия нашей дивизии. Если в полосе, где развернулось встречное танковое сражение, удельный вес артиллерии был незначительным, то в полосе обороны нашей дивизии артиллерия сдерживала основной удар наступающей бронетанковой группировки врага.

Когда противник стал подходить к юж. скатам высоты 235.3 и сев. окраине х. Полежаев, создалась реальная угроза прорыва и выхода противника на шоссе Карташевка – Прохоровка, то есть в тыл соседу слева. Наступил критический момент.

Понимая сложившуюся обстановку, командир дивизии бросил в бой все наличные средства и резервы: штрафную роту, роту автоматчиков и другие подразделения, а главное – привлек всю артиллерию для борьбы с танками. Для стрельбы прямой наводкой был выведен весь 233-й гв. артполк под командованием гв. майора А.П. Ревина. Командир полка сумел быстро вывести орудия и открыть огонь всеми пушечными батареями, оставив на закрытых огневых позициях только гаубичные батареи. Также был брошен в бой 103 гв. оиптад под командованием майора П.Д. Бойко… Майор Бойко всегда находился в гуще боя, умело руководил подразделениями и личным примером вдохновлял бойцов и командиров»[425].

Действия дивизионной и противотанковой артиллерии серьезно осложнялись из-за отсутствия взаимодействия со стрелковыми подразделениями. Особенно это было характерно и принесло тяжелые последствия в полосе 284 гв. сп, который располагался на направлении главного удара боевой группы дивизии СС. После того как противник занял высоту 226.6 и атаковал позицию 95 гв. сд, ее оборона из сплошной линии превратилась в очаговую. Отдельные взводы, роты, части батальонов, порой из различных полков, спешно занимали первые попавшиеся участки, пригодные для сопротивления. Между этими наспех созданными узлами сопротивления образовывались разрывы, на них и выдвигались батареи и дивизионы – стремясь помочь пехоте удержать оборону, они выбивали прежде всего танки противника. В этих условиях стрелковые части были вынуждены сражаться каждый за себя, чтобы любой ценой не пропустить врага через свои позиции. В то же время артиллерия оставалась без прикрытия. «Отсутствие таких пехотных прикрытий, – писали офицеры штаба 5 гв. А в отчете о контрударе, – привело к тому, что на участке 95 гв. сд 12.07.43 г. вражеские автоматчики, незаметно просачивавшиеся под шум боя на ОП, создавали серьезную угрозу для орудийных расчетов. В результате погибли огневые расчеты 8-й и части 9-й батарей 233-го гв. артполка и командир артиллерийского полка»[426].

Следует сказать, гибель майора А.П. Ревина в различных публикациях описывается по-разному. Большинство авторов, не утруждая себя проверкой информации, пишут, что он погиб у орудия, отражая атаку танков противника, заменил выбывшего наводчика. Это не соответствует действительности. Уже 13 июля командующий артиллерией 95 гв. сд в информации о потерях за период с 11 по 13.07.43 г., так же, как и в приведенном отчете, сообщает, что «командир 233-го гв. артполка гв. майор Ревин А. П. на НП 12.07.43 г. убит»[427]. Интересные воспоминания оставил о том кровопролитном бое начальник разведки 233 гв. ап И. Костенко: «…12 июля 1943 года наблюдательный пункт нашего полка был совмещен с НП командира 284 гв. сп подполковника Накаидзе 95 гв. сд. Майор А.П. Ревин был одновременно командиром артиллерийской группы. Ему было подчинено несколько полков, сколько, не помню, но в основном это были истребительно-противотанковые. Вся артиллерия, в том числе и зенитная, была поставлена на прямую наводку. Наш полк тоже стоял на прямой наводке. Но вся трагедия была в том, что 76-мм пушки не могли пробить лобовую броню тигра, его брали лишь только подкалиберные снаряды, а их было мало. В ходе очередной атаки полк атаковали 40 танков. Героически дралась 8-я батарея под командованием ст. лейтенанта Флюса. В этом поединке все солдаты и командиры батареи погибли. Осталась живой лишь одна медсестра, ее перед атакой командир батареи отправил в тыл.

В этом бою сержант Данилов подбил 4 танка. Он был лучшим наводчиком и командиром. Он несколько раз попадал в башню танка, но снаряды как горох от стенки отскакивали (рикошетировали). И когда вражеские машины начали обходить глубокие воронки от авиабомб, он прямой наводкой в бортовую броню подбил и поджег 4 танка. Впоследствии Данилову было присвоено звание Героя Советского Союза. Это был первый воин нашего полка, кому было присвоено это высокое звание. Смяв 8-ю батарею, танки начали окружать наш наблюдательный пункт. Майор А.П. Ревин обратился по рации к командованию, чтобы оказали помощь и подвезли снаряды, так как у нас оставалось по 10 снарядов на орудие. На помощь прибыл истребительно-противотанковый полк, но когда он начал разворачиваться, то попал под обстрел одновременно танков, артиллерии и ударов авиации. Несколько машин-тягачей сразу загорелось и расчеты начали отступать. Не подвезли и снаряды. И вот я сейчас думаю: «Могли ли их вообще подвести в том аду?». Положение могли спасти только танки, но их на нашем участке в это время не было. Авиация наша в этот день действовала хорошо. Было полное господство ее в воздухе. Но бомбить, даже обстреливать этот участок фронта было опасно – слишком уж близко находились наши и немецкие части.

Так как помощи нам не было оказано, майор А.П. Ревин по радио с гневом передал, что мы все здесь погибнем и Вы в этом будете виновны. Кто это «Вы», я не знаю. К вечеру стало прохладно и он поверх гимнастерки на которой было прикреплено 2 ордена одел свитер и сказал: «Это я одел на смерть». Я помню не один случай, когда солдаты и офицеры чувствовали свою смерть. Лично у меня это предчувствие появилось (что меня убьют или ранят) за две недели до тяжелого ранения в боях за Полтаву.

Командир полка приказал достать гранаты. Я у пехотинцев взял несколько противотанковых, но где-то в глубине моей души теплилась надежда, что можно найти выход из трагического положения. Ведь в самом деле, что мы могли сделать против тяжелых танков гранатами, если даже снаряды не брали их лобовую броню. Я предложил перебазировать НП в расположение стоявших сзади батарей, Ревин и Накаидзе согласились. Нашу группу вел Ревин, а пехоту Накаидзе. Ползком, по-пластунски, а где можно нагнувшись, перебежками мы начали отходить. В этот момент пуля попала в голову А.П. Ревина, и он погиб. Майор был богатырского телосложения, поэтому вынести его с поля боя на руках было невозможно. Я прополз метров 20 до оврага, где находились наши, и попросил у командира зенитного полка автомашину – английский «Додж» – «три четверти». Мы погрузили его в машину и отвезли в штаб полка. В кузове машины было еще 3 или 5 человек раненых. Медсестра Зина была в кабине возле шофера. А я стоял на крыле автомашины и держался за кабину.

На второй день, 13 июля 1943 г., его похоронили со всеми воинскими почестями в селе Карташевка. С такими почестями хоронили только командиров полка и выше. Нашего брата хоронили без гроба в братских могилах, завернутых в плащ-палатки или шинель.