Укрощение любовью, или Уитни - Джудит Макнот

Уитни длинно прерывисто вздохнула и, стиснув его шею,прижалась к нему всем телом. Трепеща в объятиях Клейтона, она поцеловала его влоб, глаза, рот, скользнула языком по губам, и Клейтон снова застонал. Стиснувруки, он положил ее на спину и наклонился, целуя и опьяняя своими ласками.Уитни не знала, испытывает ли гордость, но странное чувство лишало ее рассудка,кружило голову, наполняя истомой.

— Я хочу тебя, — прошептал он в ее полураскрытые губы. — Такхочу, что сгораю в муках желания. — И, подняв голову, дрожащими руками сжал еелицо.

— Я никогда не обижу тебя, малышка, — пообещал он хриплым отнежности и любви голосом.

Ответ Уитни заставил его горло судорожно сжаться.

— Знаю, — прошептала она. — Но это и не важно, можешь делатьмне больно хоть каждую ночь при условии, что всегда будешь повторять всесказанное сегодня… будто ты хочешь стать частью меня.

Клейтон, не в силах совладать с собой, приник к ее губам впламенном поцелуе, сжимая груди, теребя соски. Тихий стон вырвался из горлаУитни, когда его рот начал прокладывать на ее коже огненную дорожку.

Каждое легкое движение ее пробудившегося под его нежной«атакой» тела действовало на него как возбуждающее зелье. Он не могпредставить, что на свете существует подобная страсть, не мог поверитьсобственному безумному голоду, не находившему утоления.

Ее руки зарылись в его темных волосах, провели по плечам испине, но, когда он положил ладонь на мягкий треугольник между бедрами, Уитни,не в состоянии преодолеть инстинктивного ужаса, мгновенно сжалась.

— Не нужно, дорогая, — пробормотал он, горячо целуя ее, иодновременно осторожно, но неумолимо раздвинул ее ноги, раскрыл створкисомкнутой раковины и продолжал играть с крошечным бугорком, подвергая Уитнисладостной пытке, пока пальцы его не оросились драгоценной влагой.

Однако когда Клейтон приподнялся над ней, Уитни словномгновенно вырвали из чувственного водоворота, уносившего ее к сладостномузабытью. Она в безумном страхе ощутила, как Клейтон раздвигает ее ноги, какподнимает бедра, готовясь войти в нее, и едва успела проглотить крик ужаса,когда он вошел в ее шелковисто-влажную плоть. Несмотря на все обещания, ее телоинстинктивно сжалось в ожидании боли… но боли не было, только ощущение жара имощного упругого прикосновения, а потом и необычной наполненности. Забыв обо всем,Уитни открылась ему и тут же ахнула от исступленного наслаждения, когда онскользнул в манящие глубины.

Она прижала мужа к себе, охваченная неутолимым желаниемощущать его внутри вечно, мечтая лишь об одном — раствориться в этом горячем имускулистом теле. Ей показалось, что на этом все кончается, и Уитни едва незарыдала от желания продолжать их слияние. И когда Клейтон начал двигаться, всестрахи окончательно покинули Уитни. Крошечный пылающий комочек внизу животанеожиданно начал разворачиваться и расти, распространяться огненным потоком,медленно набирая силу, пока каждый нерв в ее теле не затрепетал от напряжения.Уитни начала выгибаться навстречу неторопливым, глубоко проникающим толчкам.

— Пожалуйста, — молила она шепотом, сама не зная, чегопросит.

Зато знал Клейтон. И хотел так сильно, что собственноенеобузданное желание казалось чем-то второстепенным.

— Скоро, дорогая, — пообещал он, убыстряя ритм движений.

Вулкан, угрожавший извергнуться пылающей лавой, наконецвзорвался с силой, вырвавшей у нее сдавленный крик, который Клейтон едва успелзаглушить губами. Уитни забилась в конвульсиях экстаза, и только тогда Клейтон,впившись в припухшие губы сладостным поцелуем, судорожно излился в ее теплуюплоть.

Боясь, что придавит ее своим телом, Клейтон, не выпускаяУитни из объятий и все еще оставаясь в ней, наконец смог испытать полнотусчастья, мир и покой, каких никогда не знал до сих пор.

Он почти ожидал, что Уитни заснет, положив голову ему наплечо, но через несколько минут она встрепенулась и сияющими глазами посмотрелана мужа. Клейтон отвел с ее щеки непокорный локон.

— Ты счастлива, любимая? Уитни улыбнулась лучезарной улыбкойженщины, сознающей, что любит и любима.

— Да, — шепнула она.

Он поцеловал ее в лоб, и Уитни прижалась к мужу, и он снованежно ласкал прекрасные округлости ее спины и бедер, ожидая, пока онапогрузится в дрему. Но Уитни, казалось, ничуть не больше склонна была заснуть,чем он сам.

— О чем ты думаешь? — спросил наконец Клейтон.

Уитни подняла испуганные глаза. И тут же уткнулась лицом емув грудь.

— Ни о чем… — неуверенно прошептала она. Приподнявподбородок жены, Клейтон вынудил ее взглянуть ему в глаза. Он, естественно, немог знать, что у нее в голове, однако после того, как удалось сломать последнююпреграду между ними, вовсе не хотел создавать новые.

— О чем? — повторил он нежно, но настойчиво. Уитни,изнемогая от смеха и стыда, прикусила губу.

— Знаешь, если бы.. тогда все было, как сейчас, вместо тогочтобы стараться поскорее удрать, я осталась бы и потребовала, чтобы ты повелсебя как джентльмен и немедленно женился!

В этот момент она выглядела такой неотразимо прекрасной, чтоКлейтон разрывался между желанием расхохотаться и осыпать ее поцелуями. Какоесчастье держать ее в своих объятиях, разговаривать с ней в темноте, ощущаяприкосновение тонких обнаженных рук!

Клейтон не знал, как выразить свою радость, и, уж конечно,совершенно не думал ни о каком сне. Взглянув на жену и обнаружив, что онапо-прежнему бодрствует, он наконец решился спросить:

— Тебе хочется спать?

— Нисколько. Я совсем не устала.

— Прекрасно, и я тоже, — улыбнулся Клейтон. — В такомслучае, может, зажжешь свечи на ночном столике?

— Любое ваше желание — закон для меня, — пропела его«послушная» жена и, приподнявшись на локте, поцеловала мужа в губы, но передтем, как зажечь свечи, старательно натянула простыню.

Клейтон не смог сдержать смеха, видя, как она пытаетсяприкрыть полные груди, которые он только что ласкал. Взбив подушки, он уселсяпоудобнее, наслаждаясь видом ее обнаженного тела. Уитни зажгла свечи,повернулась и, заметив его взгляд, смущенно тряхнула головой, так что длинныепряди рассыпались по груди и спине темным покрывалом.

— Мадам, — заверил ее Клейтон с дерзкой улыбкой, — выпрекрасны в дезабилье[8]… если простыня может считаться этим видом одежды.

— Вряд ли, — задумчиво отозвалась Уитни. — Во Франции и дажездесь вошло в моду принимать джентльменов в дезабилье, но я уверена, чтоподобные наряды гораздо скромнее и прикрывают куда больше.