Врата Мёртвого Дома - Стивен Эриксон

— Вы собираетесь спешиться, когда доедете до врага?

— Сон бы сильно укрепил твой разум, дед.

Ладно, ублюдок, я тебя понял.

Дукер зашагал прочь. Он всегда ненавидел последние часы перед битвой. Ни один из приготовительных ритуалов ему никогда не помогал. На то, чтобы проверить оружие и снаряжение, у опытного солдата редко уходило больше двадцати ударов сердца. Историк никогда не мог заставить себя бездумно повторять эти действия снова и снова, как многие другие воины. Занять руки, пока сознание медленно соскальзывает в бритвенно-острый мир насыщенных цветов, болезненной ясности и своего рода чувственного голода, который охватывал тело и душу.

Одни воины готовятся выжить, другие — умереть, и в часы перед тем, как судьбы их решатся, отличить одного от другого очень трудно. Этот парень, Темул, быть может, исполнил свой последний танец. Треклятый меч, возможно, никогда больше не выпрыгнет из ножен и не запоёт в его руке.

Небо на востоке светлело, холодный ветер стал теплее. На небосводе не было ни облачка. На севере летела клином стая птиц, так далеко, что чёрные точки казались почти неподвижными.

Оставив позади стоянку виканцев, Дукер вошёл в стройные ряды палаток лагеря Седьмой. Разные подразделения стояли вместе, и глаз историка легко распознавал их. Средняя пехота, составлявшая основу армии, расположилась ротами, которые разбивались на когорты, а те, в свою очередь, на взводы. Солдаты пойдут в бой с ростовыми бронзовыми щитами, пиками и короткими мечами. Пехотинцы облачились в бронзовые чешуйчатые доспехи, наголенники и рукавицы, а также шлемы, укреплённые железными полосами поверх бронзовых шишаков. Шею и плечи воинов прикрывала кольчужная бармица. Остальная пехота состояла из морпехов и сапёров, первые — тяжёлая пехота и ударная часть в одном лице, изобретение старого Императора, не имеющее аналогов за пределами Империи. Морпехи были вооружены арбалетами, а также короткими и длинными мечами. Доспехами им служила воронёная кольчуга, прикрытая сверху серой кожей. Каждый третий солдат нёс большой круглый щит из толстой, мягкой древесины, которую час до битвы будут вымачивать. Этими щитами морпехи ловили и вырывали из рук врагов оружие — от мечей до кистеней. Их отбросят через несколько минут после начала битвы, и, как правило, каждый щит к тому моменту будет утыкан жутковатым набором режущего и колющего оружия. Такая тактика Седьмой оказалась весьма эффективной против семаков, которые полагались в бою на неуправляемый напор и двуручное оружие. У морпехов это называлось «вырывать зубы».

Сапёры ставили свои палатки чуть в стороне от остальных — так далеко, как только возможно, когда несли с собой морантскую взрывчатку. Дукер никак не мог их высмотреть, но хорошо знал, что искать. Увидишь самую беспорядочную группу палаток, где мерзко воняет и тучей вьются комары да мошкара, значит, нашёл малазанских инженеров. И на этой стоянке найдёшь трясущихся, как лист, солдат с точечными ожогами на лицах, обгорелой шевелюрой и мрачным, лихорадочным блеском в глазах.

Капрал Лист ждал с капитаном Сном на дальнем конце стоянки морпехов, рядом с лагерем верной Хиссарской стражи — воины там готовили свои тальвары и круглые щиты в суровом молчании. Колтейн полностью им доверял, а уроженцы Семи Городов вновь и вновь оправдывали доверие с фанатичной яростью — будто они приняли на себя бремя позора и вины, которое могли сбросить, лишь перебив всех до единого родичей-бунтовщиков.

Когда историк подошёл ближе, капитан Сон улыбнулся.

— Есть у тебя тряпка, чтобы лицо прикрыть? Мы сегодня пыли наглотаемся досыта, дед.

— Мы пойдём в задней части клина, сэр, — чуть разочарованно сообщил Лист.

— Я лучше проглочу пригоршню пыли, чем ярд холодного железа, — заметил Дукер. — Мы уже знаем, с кем будем драться, Сон?

— Для тебя — «капитан».

— Как прекратишь называть меня «дедом», тут же вспомню про твой чин.

— Я шучу, Дукер, — сказал Сон. — Зови меня как хочешь, вплоть до «свинорылого ублюдка», если захочется.

— Неплохая идея.

Сон обиженно скривился.

— Так и не поспал сегодня? — Он обернулся к Листу. — Если старый хрыч начнёт клевать носом, разрешаю тебе приложить его прямо по шлему, капрал.

— Если сам не усну, капитан. Всеобщая радость и оптимизм меня утомляют.

Сон поморщился и взглянул на Дукера.

— А парень-то показывает характер.

— Похоже на то.

На горизонте ярко пылало солнце. Светлокрылые птицы скрылись за пологими холмами на севере. Дукер посмотрел на свои сапоги. Утренняя роса просочилась сквозь изношенную кожу. Носки украшали поблёскивающие узоры из спутанной паутины. Осенняя паутина… хитроумная ловушка. А я просто прошёл мимо и бездумно уничтожил труды всей ночи. Будут ли теперь из-за меня голодать пауки?

— Не стоит зацикливаться на том, что будет, — проговорил Сон.

Дукер улыбнулся, посмотрел в небо.

— Какой порядок?

— Морпехи Седьмой — острие копья. По обе стороны от них всадники Вороньего клана — шипы. Дурные Псы — они теперь превратились в Тоггом топтанную тяжёлую кавалерию — подпирают морпехов сзади. За ними — раненые, их со всех сторон прикрывает пехота Седьмой. В хвосте — Хиссарская стража и кавалерия Седьмой.

Дукер не сразу понял, а затем удивлённо моргнул и посмотрел на капитана.

Сон кивнул.

— Беженцы и стада остаются на этой стороне долины, чуть южнее, на плоской полосе земли, которую на карте именуют просто Низиной, а к югу от неё — гряда холмов. Их охраняет клан Куницы. Так безопасней — этот клан стал мрачным и жёстким после Секалы. Все их всадники до одного себе зубы подпилили, веришь?

— В эту битву мы идём налегке, — проговорил историк.

— Если не считать раненых, да.

Из лагеря пехоты появились капитаны Сульмар и Ченнед. Жестикуляция и выражение лица Сульмара выдавали возмущение и ярость, Ченнед выглядел скорее насмешливым и немного ошарашенным.

— Кровь и кишки! — прошипел Сульмар так, что его намасленные усы встопорщились. — Треклятые сапёры и их Худом деланный капитан на этот раз доигрались!

Ченнед поймал вопросительный взгляд Дукера и покачал головой.

— Колтейн аж побелел, как услышал.

— Что услышал?

— Сапёры сбежали прошлой ночью! — прорычал Сульмар. — Худ побери этих трусов! Полиэль благослови их чумой, всё их безродное потомство пометь своим гнойным поцелуем! Тогг, растопчи их капитана в…

Ченнед поражённо расхохотался.

— Капитан Сульмар! Что бы сказали твои друзья из Совета, если бы услышали такое сквернословие?

— И тебя Огнь пожги, Ченнед! Я в первую голову — солдат, будь ты проклят. Это первая струйка потопа — вот что это…

— Не будет дезертирства, — сказал Сон, поглаживая грубыми пальцами бороду. — Сапёры не сбежали. Сдаётся мне, они что-то задумали. Нелегко управиться с такой немытой, разудалой братией, если даже капитана не можешь найти, но уж не думаю, что Колтейн повторит эту ошибку.