Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

— Много лет назад Василиса предложила мне уйти в Навь. Но я видел, как сильно она этого не хочет. Я понимаю тебя, Демьян. Мне жаль, что тебе приходится проходить через это.

Желание швырнуть чашку сменилось желанием наорать наставнику в лицо. А лучше все вместе. О да, отец увидел, что мама не хочет уходить, поэтому взял его в ученики, чтобы поставить себе на замену. И теперь ему жаль…

Но отец не был виноват в его проклятии. И он даже пытался его снять.

Демьян опустил голову вниз.

— Это все, что вы хотели обсудить?

— Нет. Юля весь ужин кидала на меня больно нервные взгляды. Полагаю, я не ошибусь, если скажу, что она меня опасается, если не боится. Почему?

— Потому что про вас она тоже все знает, — ответил Демьян и тут же чуть не откусил себе язык за такую поспешность. Но взять эти слова назад было уже нельзя.

— Что — все? — нахмурился Кощей.

— Многое, — поправился Демьян.

— Ты рассказал?

— Не совсем…

— Демьян, говори нормально!

— Я дал ей вдохнуть зелье. То самое… И разрешил задать любой вопрос.

— И что она спросила?

— Ничего определенного. Просто хотела понять, кто я есть. Надо было помочь ей сформулировать вопрос, но я почему-то об этом не подумал…

— Ты не подумал, — повторил Кощей и замолчал.

Демьян подождал от наставника еще каких-то слов, но их не последовало. Он поднял голову и встретился с ним взглядом.

И в этот момент его ментальные щиты прогнулись под напором Кощея. Демьян попытался удержать их, но отец даже не стал делать вид, что собирается спрашивать разрешение. Демьян схватился за виски, из-за всех сил стараясь поднять щиты обратно и вытолкать Кощея из своего сознания, но тот уже нашел то, что его интересовало. Опыт схлестнулся с талантом. И опыт победил.

Демьян мгновенно покрылся испариной, зашипел. Кощей разматывал ленту его воспоминаний о Юле словно киноплёнку. От их последнего утра к первому. К ночи, с которой все началось. К поездке в такси. Вплоть до момента, когда щелкнуло ключ-кольцо на банке с пивом в ее руках, и из нее вырвался поток пены…

Эти картины мелькали перед глазами одна за другой. Юля, Юля, Юля… Демьян пытался спрятать самое личное. Укрыть, заслонить... И за этим забыл о том, что тоже было важно. Внезапно одно из воспоминаний высветилось и осталась. Темная кухня, мигающая гирлянда, и все это тонет в прорастающем на глазах лесу. Мавка вышедшая из-за деревьев. И Юлин крик. Кощей полистал еще. Николай на коленях возле карусели, раскрученный до скорости центрифуги. Глаза широко раскрыты от ужаса. Картинка дрогнула и растаяла. Демьян ощутил, как снова остался в своей голове один, и не смог удержать вздоха. Его колотило. И очень хотелось свернуться и прикрыть голову руками…

— Дурак, — произнес Кощей так, что у Демьяна волосы на затылке встали дыбом. — Ты не подумал. А кто должен был подумать за тебя, мальчик мой? Ты вообще понимаешь, что наделал?

Демьян перевел на него мутный взор. После марш-броска, предпринятого Кощеем в его разум, тяжело соображалось.

— Что? Вы сами сказали рассказать ей…

— Рассказать, что ты колдун! — рявкнул Кощей. — И что у тебя есть проблема. А не поведать ей всю правду о нашей семье! Я годами делаю все, чтобы защитить вас. Чтобы больше ни одна тварь не узнала о том, кто вы и чем живете. А ты просто так показываешь своей подружке всю нашу семейную историю. Ты пьешь и творишь черт знает что. Ты угрожаешь физической расправой человеку и накладываешь лишь словесный запрет на возможность поведать об этом кому-либо. Ты. Мой наследник. Демьян, ты сошел с ума?!

Демьян зажмурился, пытаясь собраться с мыслями. Надо было ответить. Надо было.

— Ты сотрешь ей память, — приказал Кощей.

А потом спокойно сел и допил свой кофе.

Зверь внутри Демьяна встал и отряхнулся. И впервые за долгие-долгие годы Демьян не стал его осаждать.

— Нет, — ответил он и сам удивился тому, как легко это получилось. За двадцать лет он ни разу не сказал Кощею «нет». Оказывается, у него просто не было достаточного повода.

Кощей вскинул бровь.

— Что?

— Нет. Я не стану этого делать.

— Демьян.

— Любые изменения в памяти чреваты последующими ментальными проблемами. Я не стану так рисковать.

— Демьян, ты, кажется, не понимаешь….

— Я все понял. Я налажал. Но она тут не причем. Ей и так уже…

… от него досталось.

— Демьян, — сквозь зубы процедил Кощей. — Речь идет о безопасности семьи.

— Теперь она тоже часть семьи! — воскликнул он, глядя наставнику в глаза. — Я не стану стирать ей память. И вы тоже. Никто не подойдет к Юле.

Дышать было тяжело. Демьян мысленно поднимал щиты, и ему казалось, что они делают это со скрежетом, словно он распрямляет смятые листы металла. Но они возвращались на места, и в этот раз Демьян выставил к ним охрану. Этой ночью зверь в нем доказал, что больше не причинит вреда Юле. И Демьян больше не боялся его. Больше не было никакого смысла в том, чтобы сдерживать его. Теперь у них была общая цель: защитить ее.

— Чрезмерное доверие может быть чревато серьезными последствиями, Демьян, — вкрадчиво произнес наставник. — Тебе кажется, что ты знаешь человека, но ты никогда не можешь быть уверен в нем стопроцентно…

— Сегодня ночью она шагнула в огонь, чтобы удержать меня, — процедил сквозь зубы он. — Не могу быть уверен?

Кощей вздохнул.

— Иногда люди предают не потому, что хотят этого, а потому что так складываются обстоятельства…

— Хватит! — перебил Демьян.

— Ты все еще мой ученик, Демьян, — со значением произнес Кощей.

Демьян сжал зубы. Да, он все еще был его учеником. Все еще принадлежал ему безраздельно, со всеми своими чаяниями и устремлениями, и даже его воспоминания не могли быть только его, о чем его наставник сейчас так замечательно ему напомнил, и да: он обязан был выполнить любое его распоряжение. Исключений было всего три: Кощей не мог приказать ему убить кого-то, убить себя и сам не мог его убить.

— И вы отлично умеете этим пользоваться, — ответил Демьян. — Давайте же. Прикажите мне изуродовать ей психику в