Теория катастрофы - Ник. Горькавый

И он протянул ей тёмно-синюю коробочку с бриллиантовым кольцом великолепной старинной работы.

Никки растерянно оглянулась.

За столом царило безмолвие. Присутствующие смотрели на неё, приветливо, но напряжённо улыбаясь, а в глазах Дзинтары светилось нервное ожидание.

Лишь одно лицо оставалось хмурым — лицо полицейского Иванова.

Джерри проснулся от назойливого звонка. Он открыл глаза и непонимающе осмотрел комнату — откуда шум? Наконец он осознал, что звонит не т-фон и не наружная дверь, а его лаптоп, которым командовала Тамми. Очень необычно.

— Что случилось? — сердито спросил он. Никогда ещё Тамми не будила его таким образом. С чего-то она решила, что какая-то новость требует немедленного внимания хозяина, несмотря на несусветную рань — практически ночь. Что там стряслось… Джерри, зевая и жестоко продирая глаза, всмотрелся в экран. Там желтела первая страница «Светской хроники».

Джерри прочитал кричащий заголовок, и сон мгновенно улетучился.

«…из достоверных источников во дворце Шихиных…»

ЧТО ЗА ЧЁРТ?!

«…узнали задолго до официального объявления…»

Юноша вскочил на ноги и взволнованно заметался по комнате. Потом быстро умыл лицо ледяной водой и оделся. Нужно было немедленно лететь, мчаться, спасать… Но куда лететь и кого спасать?

Джерри схватил т-фон и нажал номер Никки.

Сигнал звонка мигал долго и безрезультатно. Почему Никки не отвечает на его вызов? Но вот девушка, наконец, появилась на экране лаптопа — полностью одетая, несмотря на ранний час. Джерри, не здороваясь, выпалил:

— Ты согласилась выйти замуж за принца Айвана?

Она молчала.

Это молчание было страшнее всего, что Джерри слышал в своей жизни. Наконец, Никки набрала воздуха в грудь и выдохнула:

— ДА.

С гулким эхом на Джерри обрушилась душная и тяжёлая каменная лавина.

«ДА! ДА!! ДА!!!»

Его мозг оцепенел.

Она обещала, что они всегда будут вместе! Он поверил ей! Она была его Леопардом, его СердцеБиением, его жизнью!

Никки что-то горячо говорила, но Джерри почти ничего не воспринимал из её речи. Лишь какие-то обрывки доносились сквозь звенящую стену:

— …эти мерзавцы-журналисты…

— …собиралась сегодня же тебе всё рассказать…

— …не делай глупостей…

— …Айван полагает…

Джерри собрал по кусочкам немного сил. И хрипло выдавил медленные слова, сразу перебившие Никкину торопливую речь:

— Я не верю больше ни одному твоему слову…

И отключился последним усилием воли.

Никки в отчаянии стояла перед погасшим экраном, и её лицо обжигал костёр, на который посылают любимых людей.

Но, конечно, только ради высшего долга.

Джерри не отвечал на звонки Никки. Скрипел зубами, но не включал экран на вызовы из замка Шихиных. Лучше ощущать нож в боку, чем сострадание, с которым смотрит на него юная королева с хрустальными волосами. Джерри, безусловно, достоин жалости, но видеть её в глазах Никки было совершенно невыносимо.

Джерри вовсе не сердился на Маугли. Разве можно так назвать эту боль в груди? Он быстро смирился с фактами и даже удовлетворённо рассуждал каким-то оставшимся трезвым кусочком сознания, что теперь его драгоценная Никки будет в безопасности — никто не посмеет напасть на члена семьи императора Шихина. Разве он сам не толкал её на это, предлагая найти могущественного покровителя? Но оказался безоружен перед надеждой, что счастье возможно вопреки судьбе, а любовь сильнее всех преград.

Простак, простак. Пора умнеть.

Через час робот-курьер принёс бумажное письмо от Никки. Джерри мучительно колебался — читать или нет. Слова — ничто, пустое. Всё показывают поступки. Она выходит замуж за принца, о котором грезила с детства…

Но не выдержал и всё-таки открыл. Руки дрожали в такт гулкому сердцу.

Джерри!

Ещё ничего не решено окончательно. Даже помолвку предполагалось держать в тайне. Проклятые газетчики — они всё испортили!

Джерри, мне очень тяжело.

Наши планы, основанные на теории твоего отца, рухнут, если Северные не согласятся на союз. Я всё время пытаюсь найти выход из этого тупика.

Джерри, помолвку можно разорвать.

Прости меня.

Подписи не было. На Джерри письмо Никки подействовало оглушающе. Истина, превратившись из невнятных колебаний телевизионного воздуха в чёткие письменные знаки, стала гораздо болезненней.

Медиа-сообщения легковесны, написаны невидимыми чернилами в прозрачной пустоте.

Железистые строки, цепко впившиеся в поверхность старинной древесной бумаги, были колючими, написанными самой Маугли, прямой и откровенной. И впервые в её слова «ещё ничего не решено», «помолвку можно разорвать» нисколько не верилось.

Юноша и сам прекрасно знал, что союз с Северными является ключевым фактором нового будущего.

Джерри долго писал ответ. Тоже на бумаге.

Никки!

Я не сержусь. Ты должна делать то, что должна.

Не посылай больше писем — они слишком легко кусают моё сердце. Не приезжай — мне трудно видеть тебя чужой.

Желаю тебе счастья.

Джерри.

Юноша вышел из башни, держа конверт в руке. Возле главного шлюза на стене были прикреплены почтовые скаты. Он вложил письмо в спину ската, набрал адрес и… рука остановилась, не в силах нажать кнопку пуска.

Джерри рассердился на руку и ударил по кнопке кулаком. Скат фыркнул двигателями и скользнул по стене вверх. Джерри проводил его взглядом.

Всё кончено.

Теперь юноше осталось одно — придумать, что делать со своей жизнью, которая оказалась никому не нужной — ни Никки, ни ему самому.

Даже для отцовской теории она не нужна — Хао уже справится и без него.

Он просидел целую вечность — час или два? — в комнате, забросив все дела и с трудом всматриваясь в протекающую мимо реальность. Отодвинулся от неё в некий защитный кокон — и следил, чтобы внутрь не ворвался обмораживающий душу внешний морозный воздух.

Тамми всё что-то бормотала, и он, машинально повинуясь, отправился в кафе. И надолго застрял за одиноким столом и остывшей едой, не понимая — зачем пришёл.

— Ты почему такой бледный, Джерри? — воскликнула Мона-Олень, проходя мимо.

— Бессонница, — почти не соврал Джерри.

— И потеря аппетита? Знакомые проблемы, — кивнула Мона и порылась в сумке. Протянула несколько пузырьков: