Гении Возрождения. Леонардо, Микеланджело, Рафаэль и другие выдающиеся живописцы, ваятели и зодчие - Джорджо Вазари

По случаю прибытия Карла V в Рим в 1535 году он для Антонио Сангалло написал светотенью несколько историй, которые были помещены на триумфальную арку, воздвигнутую против церкви Сан Марко; картины эти, как уже говорилось в другом месте, оказались лучшими из всех, написанных для этого торжества.

Когда же после этого синьор Пьер Луиджи Фарнезе, сделавшийся к тому времени владетелем города Непа, пожелал украсить этот город новыми стенами и картинами, он взял к себе на службу Франческо и отвел ему помещение в Бельведере, где тот написал для него на больших холстах гуашью несколько историй подвигов Александра Великого, которые впоследствии были вытканы во Фландрии на шпалерах. Для того же владетеля Непа он отделал большую и великолепную баню многими, написанными фреской, историями и фигурами. Засим, когда тот же Пьер Луиджи стал герцогом Кастро и впервые вступил в свои владения, весь город был украшен великолепнейшим и богатым праздничным убранством по проекту Франческо, а у городских ворот была сооружена арка, сплошь покрытая историями, фигурами и статуями, весьма толково исполненными мастерами своего дела, в частности сетиньянским скульптором Алессандро, по прозванию Скерано. Другая арка в виде целого фасада была воздвигнута у «Большого камня» и еще одна – на площади. Что же касается деревянных частей, все они были выполнены Баттистой Боттичелли, и, помимо всего прочего, Франческо построил для этих торжеств красивую сцену и перспективу для комедии, которая была на ней представлена.

В это же время Джулио Камилло, находившийся тогда в Риме и составивший из своих сочинений книгу, которую он собирался послать французскому королю Франциску, поручил все ее украшение Франческо Сальвиати, вложившему в это дело старательность большую, чем в такого рода работу возможно вложить. Кардинал Сальвиати, пожелавший иметь картину из многоцветного набора, то есть из интарсии, работы фра Домиано из Бергамо, послушника доминиканского монастыря в Болонье, послал ему рисунок, который, следуя его замыслу, Франческо выполнил красным карандашом. Рисунок этот, изображавший царя Давида, принимающего помазание от Самуила, был самым лучшим и редкостнейшим произведением, когда-либо нарисованным рукой Чеккино Сальвиати. Засим, после того как Джованни из Чапарелло и Баттиста да Сангалло «Горбун» поручили флорентийцу Якопоне дель Конте, живописцу в то время еще молодому, написать в здании флорентийского сообщества Мизерикордии имени обезглавленного св. Иоанна Крестителя, расположенном под римским Капитолием, то есть во второй церкви, где происходят собрания этого сообщества, поручили, говорю я, написать историю из жития названного св. Иоанна Крестителя, а именно явление ангела Захарии во храме, они же заказали Франческо написать под этой историей другую из жития того же святого, а именно посещение Богородицей Елизаветы. Роспись эту, законченную им в 1538 году, Франческо написал фреской так, что она по замыслу, по композиции изображенной истории, по той строгости и стройности, с какой фигуры сокращаются в соответствии со всеми правилами, по тому, как переданы перспектива и архитектура околичностей, обнаженные тела, одежды, выражения лиц, – словом, во всех отношениях написал ее так, что она должна быть причислена к самым прелестным и лучше всего продуманным живописным произведениям, когда-либо созданным рукою Франческо. Почему и не удивительно, что весь Рим не переставал ею восхищаться. Вокруг одного из окон он написал под мрамор разные причудливые декоративные выдумки, а также несколько небольших историй, удивительно изящных. А так как Франческо никогда не терял времени, он, работая над этим произведением, сделал много других вещей и рисунков и написал красками Фаэтона с конями Солнца по рисунку Микеланджело.

Все это Сальвиати показал Джорджо, который после смерти герцога Алессандро на два месяца приезжал в Рим, и обещал ему, что, как только он закончит картину, которая изображает св. Иоанна в образе мальчика и которую он пишет для своего хозяина, кардинала Сальвиати, Страсти Христовы на холсте, которые он должен отослать в Испанию, и, наконец, картину с Богоматерью, которую он пишет для Раффаэлло Аччайуоли, он собирается вернуться во Флоренцию, чтобы повидать отечество, родных и друзей, тем более что еще живы и отец его и мать, которым он всегда оказывал величайшую поддержку в особенности тем, что пристроил двух своих сестер, из которых одна замужем, а другая иночествует в монастыре Монте Домини.

Итак, приехав во Флоренцию, где его радостно встретили родные и друзья, он попал в этот город как раз в то время, когда его украшали по случаю бракосочетания герцога Козимо с синьорой доньей Леонорой Толедской. Когда ему в связи с этим поручили одну из упоминавшихся выше историй, которые предназначались для убранства двора, он весьма охотно на это согласился. История же эта была та, на которой надо было изобразить императора, возлагающего герцогскую корону на главу герцога Козимо. Однако еще до того, как он ее закончил, ему захотелось съездить в Венецию и он передал ее Карло Портелли из Лоро, который ее дописал по рисунку Франческо. Рисунок этот вместе со многими другими его рисунками хранится в нашей Книге.

Покинув Флоренцию и остановившись в Болонье, Франческо встретил там Джорджо Вазари, который уже два дня до того вернулся из Камальдоли, где он закончил те два образа, которые находятся на алтарной преграде тамошней церкви, и начал писать образ главного алтаря, а также собирался написать два больших образа для трапезной святых отцов монастыря Сан Микеле ин Боско. Он уговорил Франческо провести с ним еще два дня, а за это время кое-кто из его друзей добился того, что Франческо заказали образ, который должны были у себя иметь люди, обслуживающие госпиталь делла Морте. Однако, хотя Сальвиати сделал для этого заказа великолепнейший рисунок, люди эти, которые мало в чем разбирались, не сумели понять, что наконец представился случай, ниспосланный им самим мессером Господом Богом и сулящий Болонье возможность обладать произведением, написанным мастером своего дела. Поэтому-то Франческо, вроде как рассердившись, уехал и оставил в руках Джироламо Фаджиуоли несколько очень хороших рисунков с тем, чтобы тот их выгравировал на меди и отдал в печать. Приехав в Венецию, он был радушно принят патриархом Гримани и его братом, мессером Ветторе, которые всячески его обласкали. Несколько дней спустя он для этого патриарха на восьмиугольном подрамнике размером в четыре локтя написал прекраснейшую Психею, которой, как богине, подносят за ее красоту благовония и посвященные ей дары. Восьмиугольник этот был помещен в доме этого синьора в одну из его гостиных, где есть потолок, середина которого была обрамлена гирляндами, написанными Камилло Мантуанцем – живописцем, отлично изображавшим пейзажи, цветы, листья, плоды и другие подобные вещи. Так вот я и говорю, что этот восьмиугольник был помещен в середине потолка, по углам которого были четыре картины в два с половиной локтя каждая, изображавшие истории про ту же Психею, написанные, как уже было сказано в жизнеописании Дженги, рукой Франческо из Форли. Восьмиугольник же этот не только без всякого сравнения красивее названных картин, но и самое прекрасное живописное произведение во всей Венеции. После этого в одной из комнат, где было много всякой лепнины работы Джованни Рикаматоре из Удине, Франческо написал фреской несколько очень изящных обнаженных и одетых фигур. Равным образом на доске, расписанной им для монахинь Тела Господня в Венеции, он с необыкновенной тщательностью изобразил мертвого Христа с Мариями и летящим ангелом, который держит в руках символы Страстей Господних. Написал он также портрет мессера Пьетро Аретино, который, как произведение редкостное, был этим поэтом послан королю Франциску с приложением стихов в честь того, кто написал этот портрет. Для камальдульских монахинь Св. Христины в Болонье тот же Сальвиати, по просьбе их исповедника дона Джованфранческо из Баньо, написал на дереве поистине великолепнейшую картину, находящуюся в церкви этого монастыря.