Империя должна умереть - Михаил Зыгарь

Хорошее знание Европы сочетается с почти полным незнанием России. Годы спустя великая княжна Мария, двоюродная сестра императора, будет писать, что ни ей, ни ее родственникам не приходило в голову, до какой степени различаются русская и европейская провинция, насколько русская деревня беднее.

Российское общество в 1913 году постепенно выходит из спячки, полемика возобновляется. Расследование расстрела рабочих на Лене и киевское убийство Андрея Ющинского обсуждают больше всего. Оба дела политизированы: Ленский расстрел левые партии используют в революционной пропаганде, дело Бейлиса двигают правые партии для пропаганды антисемитской.

Сенатор Манухин завершает доклад еще осенью 1912-го, он надолго засекречен, обсуждение в Думе начинается только весной 1913 года. Выводы сенатора полностью совпадают с выводами Керенского: условия жизни на приисках были чудовищны, требования бастующих – сугубо экономические, стрельбы можно было избежать. Правительство тем не менее виновных не ищет, несколько сотрудников управляющей компании уволены, офицер, приказавший стрелять, разжалован, но дело не возбуждают. Расследование крушения «Титаника», утонувшего накануне Ленского расстрела, завершилось похожим образом – в гибели полутора тысяч человек тоже никого конкретно не обвинили.

В Киеве, наоборот, начинается громкий судебный процесс. Мендель Бейлис арестован, общество разделилось, примерно как во время дела Дрейфуса во Франции 15 лет назад.

В ноябре 1911 года «совесть нации», 58-летний писатель Владимир Короленко пишет открытое письмо, в котором напоминает, что жертвами «кровавого навета» – обвинения в использовании крови младенцев в своих ритуалах – были еще первые христиане. И Короленко обращается к современникам словами христианского мученика святого Иустина: «Стыдитесь приписывать такие преступления людям, которые к ним не причастны. Перестаньте! Образумьтесь!»

Под открытым письмом Короленко подписываются почти все известные интеллектуалы страны: Максим Горький, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Философов, Леонид Андреев, Александр Блок, Александр Бенуа, почти вся либеральная часть Думы, сотни профессоров, журналистов. В поддержку Бейлиса начинается кампания и в Европе – его поддерживают самые известные европейские писатели: Томас Манн, Герберт Уэллс, Анатоль Франс. В «кровавый навет» не верят и многие националисты, например издатель газеты «Киевлянин» Дмитрий Пихно и его зять Василий Шульгин, тот самый, что пытался предотвратить погром в Киеве в 1905 году. Пихно пишет статью против собственных поклонников-черносотенцев «Вы сами приносите человеческие жертвы!». «Киевлянин» публикует максимально полное и убедительное расследование убийства Ющинского, доказывающее, что Бейлис невиновен, а мальчик убит скупщицей краденого Верой Чеберяк и ее подельниками.

С другой стороны, Василий Розанов, друг Мережковских, и соавтор «Вех» священник Павел Флоренский убеждены, что еврейская культура основана на культе крови, а значит, Бейлис не может не быть убийцей. Розанов и Флоренский обсуждают, что если не остановить рост еврейского населения России, то они поглотят русских, так как размножаются быстрее. Розанов пишет статьи против Бейлиса в «Земщину» – главную газету марковского Союза русского народа.

Этот факт возмущает всех его друзей – Дмитрий Мережковский предлагает членам Религиозно-философского общества устроить общественный суд над Розановым и исключить его. Большинство считает, что изгонять Розанова, пусть даже публикующегося в «Земщине», – это варварство. Тогда Розанов сам демонстративно хлопает дверью. А заодно публикует в прессе личную переписку Мережковского и покойного издателя проправительственного «Нового времени» Алексея Суворина, чтобы продемонстрировать, что сам Мережковский – лицемер.

Судебный процесс над Бейлисом приобретает государственную важность. За ним следит весь мир, им руководит лично министр юстиции консерватор Иван Щегловитов. Несмотря на слабую доказательную базу, он решается на судебный процесс, чтобы его и правительство не обвинили в продажности «жидам». В стремлении угодить начальству чиновники привлекают к ответственности всех, кто критикует следственные органы и обвинение, давят на газеты, пишущие о деле Бейлиса, в нескольких случаях даже конфискуют тиражи.

Процесс начинается 23 сентября. Бейлиса защищают самые известные столичные адвокаты: депутат Думы Василий Маклаков и будущий министр юстиции Временного правительства Александр Зарудный. Корреспонденты в зале суда – Владимир Набоков-старший и Владимир Короленко.

«Ощущение XVI столетия», – пишет в репортаже из суда Короленко, хотя за окном и «современный Киев, с красивыми домами, вывесками, газетами и электричеством». Состав коллегии присяжных (семь крестьян, три мещанина, два мелких чиновника) значительно отличается от обычного – нет ни одного интеллигента, что для университетского центра редкость. Газету со статьей, в которой Короленко обвиняет власти в манипуляциях при формировании коллегии присяжных, конфискуют, против него возбуждают уголовное дело.

Самый громкий демарш совершают петербургские адвокаты: они пишут воззвание, в котором называют суд над Бейлисом надругательством над основами человеческого общежития, унижающим Россию перед всем миром. Текст публикуют четыре газеты в Петербурге и Киеве. Уже после окончания суда инициаторов воззвания – Александра Керенского и Николая Соколова – приговорят к восьми месяцам тюремного заключения за оскорбление власти.

Последний день процесса – 28 октября 1913 года. Все ждут обвинительного приговора и грандиозного еврейского погрома в Киеве. Отряды погромщиков уже собрались и приготовились.

Присяжные голосуют – и это очень показательное голосование. Шестеро за виновность Бейлиса, шестеро против. Ни у кого нет большинства, но по юридическим правилам в этом случае подсудимый считается невиновным. Бейлиса отпускают в зале суда. «Кошмары тускнеют», – пишет Короленко про чудом не случившиеся погромы. Для либеральной части общества это победа. Бейлис с семьей уезжают из России в Палестину. Следствие закрыто. Роковой вопрос «Кто убил Андрея Ющинского?» никогда больше не поднимается.

29 мая 1913 года в театре на Елисейских Полях премьера нового дягилевского балета «Весна священная». Театральная компания Дягилева снова на подъеме, к тому же он нашел себе нового спонсора – это барон Дмитрий Гинцбург, представитель той самой династии, которая владеет ленскими рудниками. Прежнего покровителя Дягилева, великого князя Владимира, винили в расстреле 9 января 1905 года, новый покровитель – один из акционеров компании Lena Goldfields, которую обвиняют в расстреле собственных рабочих в Якутии. Но Дягилев не интересуется подобными новостями. Он всецело увлечен новым проектом и уверен, балет Стравинского «Весна священная» произведет революцию в музыке.

С самого начала спектакля становится ясно, что это будет необычный вечер: имитация языческих плясок, совсем не традиционная музыка Стравинского. Для 24-летнего Нижинского это особая премьера – он дебютирует в качестве балетмейстера. Накануне в газетах писали, что он «молодой террорист, который задушил балет».