"Абрамсы" в Химках. Книга третья. Гнев терпеливого человека - Сергей Анисимов

Потом они пошли к громадному сектору «Россия, Северо-Запад». При помощи расставленных на перекрестках главных аллей кубиков интерактивных систем Костя нашел двоих рядовых Титовых с нужными инициалами: отца и брата. Вика нашла «мл. сержанта А. Н. Симонова» – мужа своей старшей сестры, с которой она сейчас уже, наверное, почти сравнялась по возрасту. Младшие дети начали капризничать: слова «дедушка», «дядя» и «тетя» им вообще ничего не говорили. Дедушек, дядь и теть у них никогда не было, и мама плачет, а они все уже давно устали… Все же они задержались еще на полчаса. В каталоге нашли Геннадьева, Фокина, Ляхина, еще нескольких, кого помнили, но к их камням уже не пошли, решили, что в другой раз. Дмитриева, Иванова и Федотина и трех десятков прочих старых друзей было и не найти сразу: слишком распространенные фамилии. Фамилия Сивый в списке была, но это был Сивый-старший, а Ромки не было. «Пока что», может быть, не было, – потому что списки опознанных понемногу росли. Вот взять хотя бы того же лейтенанта Ляхина… Генетикам было чем заняться: в одном только ростовском центре работали сейчас человек триста, и все равно производительности не хватало. А иностранных специалистов к работе не допускали принципиально: после того как вскрылось, для чего в предвоенные годы делали «генетические паспорта регионов» и «анализ на происхождение и поиск генетических кузенов», народ начал воспринимать любое упоминание о «молекулярном тестировании для международной базы данных» с очень большой настороженностью.

К 2020 году Виктория Титова использовала наконец выданную за отца стипендию для завершения высшего образования и довольно быстро выросла из рядового инженера-химика в Викторию Михайловну. Сначала в начальника цеха, а затем и в зама по производству на комбинате средней руки. Одному из тех, которые росли как грибы вокруг строящихся городков и городов по всей стране. Нового Южноуральска, Новой Калуги, Нового Брянска. Костя, к слову, высшее образование так и не получил, но дефицит доказавших свою преданность стране мужчин с двумя руками, двумя ногами и неглупой головой был острым еще много лет: зарабатывал он не хуже любого начальника. Шутить над неравной парой Титовых никому в голову не приходило: им завидовали. Они были живые.

У каждого почти не осталось одноклассников, у Вики одногруппников по старой группе петербургского института. На все три коллектива – семь или восемь живых девочек, пара целых и пара покалеченных мальчиков и десятки оставшихся от погибших неактивных страниц в начинающих постепенно работать социальных сетях. «Пользователь последний раз заходил… марта 2013 года». Им хотелось верить, что всем просто не до глупостей, что все со страшной силой работают и рожают, но верилось плохо. Друзей-однополчан у Титовых оказалось довольно много, но среди них было всего несколько таких, кто прошел войну с самого начала, как они оба. Слишком мало в живых осталось мужчин и ребят, и женщин, и девочек, кто был в строю в начале и дошел до самого конца: до Брюсселя, до Триеста, до Батуми. Большая часть была летнего и осеннего призыва: зимних в бой уже не пустили…

Герой Российской Федерации генерал армии Лосев умер в 2016 году; в некрологах было написано «острый повторный инфаркт миокарда». Накрытое Знаменем Победы тело провезли по Красной площади на гаубичном лафете. И после отдания почестей перед лицом сотен тысяч пришедших с ним проститься людей похоронили в Кремлевской стене – как делали в старые времена. К слову, Западным фронтом до Лосева командовали трое генералов, в том числе два погибших и один покончивший с собой в самые тяжелые и безнадежные дни. Они такой чести не удостоились.

Огромный мемориальный комплекс «Незабытые» выстроили на народные копейки и для всего народа вместе. Помимо этого памятники постепенно ставили по всей стране. И поскромнее, и побогаче. В селах, в поселках, в городах, на территориях восстановленных заводов и фабрик, перед отстроенными зданиями сельсоветов. Гипсовый боец с «калашниковым» в опущенных руках, обессиленно припавший на одно колено: уже убитый в бою, но еще не поваленный на землю. Или другой, отлитый из сияющей темным золотом молодой бронзы: застывший с оружием наготове стрелок, закрывающий спиной девчонку с малышом на руках. Или третий – просто воин с тем же «калашниковым» в руке и спокойным, уверенным выражением, навечно застывшим на его каменном лице. И имена: многие десятки и сотни имен на каждой плите.

Страна выжила. Вновь понеся громадные людские и материальные потери, она, как и в прошлый раз, вышла из войны победительницей. Россия уцелела и благодаря своим пространствам, растянувшим силы противника, и благодаря своим людям, снова не пожалевшим себя ради будущего своих детей. Тяжкие репарации, наложенные победившей Россией на Европу и Азию, вытащили ее из руин. Современное оборудование – от станков до сельхозтехники, – современные технологии, продовольствие, сырье. Гражданские авиалайнеры. Боевые корабли, официально объявленные «учебными». Банальнейшее золото: как «живое», так и в виде перекачиваемых по электронным сетям цифр. В зачет шло все. Было даже как-то неловко думать, что это была плата за пролитую кровь, но так, в общем-то, дело и обстояло. Побежденные предпочитали не рисковать открытой схваткой или безнадежной партизанской войной, способной обратить их ухоженные страны в пепел, а платить. Платить и каяться. Чего они, собственно, хотели от нас самих еще несколько лет назад. Это и казалось, да в общем-то и на самом деле было, вполне удовлетворительным выходом для них. Позволяющим, кстати, в какой-то степени восстановить переломленную общественную мораль. Смотрите, мы помогаем исправить то, что натворили и наши собственные негодяи, и чужие. Это благородно. Мы все-таки в какой-то мере хорошие.

Вернувшиеся с войны люди работали не покладая рук. Восстанавливая индустрию и сельское хозяйство, заново отстраивая городские районы и поселки, корпуса заводов и машинно-тракторные станции. Рабочих рук отчаянно не хватало, и добровольческий панъевропейский «Новый Корпус Мира» при всей его распиаренности выглядел просто смешно на фоне числа строящихся по всей России объектов. И, кстати, просто объявлений «Срочно требуются», висящих на каждом углу. Стране остро, острейше требовались каменщики, бетонщики, токари, операторы станков с ЧПУ, инженеры-электронщики, инженеры-дорожники, инженеры-домостроители, инженеры-химики, инженеры по строительству и эксплуатации мостов, туннелей, железных дорог и всего прочего, из чего состоит нормальная жизнь любой страны. Отчаянно нужны были сборщики и наладчики оборудования, конструкторы, фермеры, фельдшеры, врачи всех специальностей. Представители полутысячи других профессий и преподаватели всех возможных дисциплин, кроме искусствоведения, маркетинга и менеджмента.

В стране почти не осталось тех, кто так долго сидел на шее народа, кто мучил нас и наших братьев, как гнойный нарыв на теле. Долгая, тяжелая война дала возможность стать полицаями, карателями, палачами, охранниками в концлагерях, старостами и бургомистрами всем тем нашим землякам и соседям, кто нас так страстно и искренне ненавидел и презирал. Кто что конкретно выбрал – зависело от возраста, телосложения, твердости духа, в конце концов. Несложно мечтать о том, что «всех москалей сожжем по сараям, всех жидов перевешаем, всех косоглазых в море утопим». Гораздо труднее делать это собственными руками, рискуя получить в спину партизанскую пулю. Теоретиков геноцида, поддерживающих новых хозяев вдохновенным славословием, сладким пением в микрофон, работой на тяжелой должности вассального чиновника, все равно нашлось больше. Но вне зависимости от выбранного пути, судьба у всех была практически одинаковой. Замешанных в пролитии крови мирных людей находили и вешали на площадях. Виновные в добровольном и активном сотрудничестве с оккупантами – получали по 5, 15 или 25 лет каторжных работ, вне зависимости от того, какие уважительные причины у них для такого непростого выбора имелись. Но и те, и другие перестали нам теперь мешать.