Беглый огонь - Петр Катериничев

С таким вот бодрым напутствием я и покинул хитрый домик. Везли меня в автомобиле с наглухо тонированными изнутри стеклами; ехали часов шесть с лихвой, звукоизоляция в салоне была идеальная и понять, следовали мы из лесов Тульской или Смоленской губернии или крутились по автобазам Московской кольцевой, было невозможно.

Дом встретил пустотой. Той самой пустотой нежилого жилища, в которую возвращаться совсем не хочется. Наступил вечер, я сидел в кресле-качалке, курил, пил коньяк и кофе, слушал любимого Дассена… Происшедшее, как и вся моя жизнь, казалось чем-то дальним и нереальным… «Жизнь моя, иль ты приснилась мне…» Я оттягивал сон. Ибо знал, что снова увижу проклятого троянского коня и снова не успею разглядеть очертаний лица вожака… Уснул я прямо в кресле.

Ну да… Очертания Трои, напоминающие почему-то готический замок, громадный конь с мордой грифона химерически скалился и хохотал, снова воины тенями скользили по улицам спящего города, чтобы наполнить его огнем и смертью… Пространство словно раздвинулось, оказалось почему-то укрытым снегом и залитым белым пронзительным светом, а я стоял посреди этого нескончаемого снега и понял сразу, вдруг: так это же Покровск! Воины-тени замерли, их вожак обернулся и крикнул испуганно, визгливо: «При чем здесь Покровск!»

И я проснулся. Лицо было мокрым от пота; глянул на фосфоресцирующий циферблат часов: четверть пятого. Встал, прошел на кухню, поставил на огонь кофеварку… Визгливый испуганный голос! Где же я его слышал?! Я пытался удержать ускользающее воспоминание, но мелодия зазвучала гнусно, как компьютерная пародия на песню: «Ускакали деревянные лошадки… Ускакали деревянные лошадки… Ускакали…»

Я заметался по комнате загнанным зверем: нужно ко-му-то позвонить, уточнить… Стоп! Я уже звонил и уточнял! Тогда, из кабинета Крутова! Обессиленно опустился на стул, закрыв лицо обеими руками. «При чем здесь Покровск!» Я вспомнил, кто испуганно прокричал это мне в трубку. Я принял это тогда за бытовую трусость…

Я встал, подошел к дивану, завалился ничком и мгновенно заснул. Без сновидений.

Неделю я посвятил подготовке. Звонил по разным телефонам. Купил дорогой деловой костюм. Встретился с оч-ч-чень серьезными людьми и договорился еще об одной покупке, насквозь незаконной. Приобрел красивую кожаную папку и обратился к сугубому специалисту, чтобы он украсил ее моей личной монограммой и кое-чем еще. В назначенный день был готов, как Забайкальский военный округ к войне с империалистическими хищниками.

Из дому вышел в одиннадцать ноль-ноль бодрый, веселый и респектабельный, словно собрался заключать контракт о закупке всех нефтяных скважин Аравийского полуострова. Преуспеяние было написано и на лице, и на затылке. Из оружия, как и положено бизнесмену, – представительский «паркер». Полный блеск и красота.

Крутова в мои планы я посвящать не стал: генерал все-таки, а генеральская доля нелегка. Хотя все предыдущие грехи с меня были сняты волей Божьей и проведенным очень заинтересованными людьми расследованием, я собирался совершить новый. Ибо предательству нет оправданий. Когда-то орды тех, кого европейцы называют варварами, вбивали эту простую истину в головы цивилизованных народов. Копытами коней.

Навороченный «крайслер» я занял на время у одного авторитетного. Ну не в троллейбусе же ехать на деловую встречу в костюме за полторы тысячи долларов? Кстати, тоже заемных!

Без четверти двенадцать остановил автомобиль у небольшого особняка в центре столицы. Огороженного решеткой. На фронтоне красовалось значимо, но неброско, черным на золоте: «Контекст».

Охранник, оценив респектабельность автомобиля и сидящего в нем индивида, вышел навстречу.

– Здравствуйте, – с вежливой улыбкой приветствовал меня уже в холле вышколенный распорядитель, которого можно было бы назвать и дворецким, если бы не бугры тренированных мускулов, умело скрытые под пиджаком, не холодные глаза убийцы и не профессионально-обшаривающий взгляд. – Слушаю вас внимательно.

– Мне нужно поговорить с Николаем Николаевичем.

– С Кулдаковым?

– Да. А есть другой?

– Другого нет. Вы договаривались о встрече?

– Нет. Это сюрприз. Скажите, друг детства. Некий Дронов Олег Владимирович, сэр, пэр, эсквайр и протчая, протчая, протчая… Ручаюсь, он обрадуется.

Охранник скорчил было гримаску, показывающую его отношение ко всяким друзьям, но престижная иномарка и почти генеральский наряд не позволили ему проявить свои чувства в полной мере. Если его что и смутило, так это мой вовсе не барственный тон. Ну, что-что, а тон легко исправить!

– И поторопитесь, друг мой… – добавил я со льдом в голосе, как бы намекая, что все панибратские мои реплики – просто шалость, прихоть скучающего миллионера. – Я хочу предложить Николке оч-ч-чень серьезное дело. И это – весьма срочно.

– Соблаговолите подождать. – Широким жестом охранник показал мне на тихий уголок: столик, кресла. Добавил, как бы извиняясь: – Порядок такой.

Порядок есть порядок. Но я затем здесь и объявился, чтобы превратить его в полный бардак.

Думаю, мое появление для господина директора Кулдакова явилось полной неожиданностью. И сейчас он решал важную для себя дилемму: мочить меня сразу или предварительно выслушать «покойного»? Ну да, трусость и любопытство победили. В руках охранника пискнула рация, он подошел ко мне и вежливо доложил:

– Вас ждут.

Но притом в регистрационный журнал мои координаты не занес: видно, Николай Николаевич именно так распорядился. Действительно, зачем записывать визит с того света? Мгновенно появился и мальчик сопровождения шкафных габаритов, чтобы проводить меня к патрону; он шел за мной по холлу вразвалку, дышал в затылок в лифте, застыл за спиной у начальственного предбанничка. Компьютер был включен, но секретарша отсутствовала. Ее заменяли два крепких, совсем не богатырского сложения мужичка годов под сорок. Они глянули на меня прицельно-равнодушно, словно примериваясь. «Шкаф» откланялся по схеме «сдал-принял».

Один из охранников бегло-профессионально оглядел меня. Ну, чего-чего, а пушки у меня нет. А у этих – аж по две на лицо. В смысле – на рыло.

Внимательный раскрыл дверь, получил, видимо, кивок от шефа, пропустил меня, процедил сквозь подобие улыбки:

– Пройдите.

Кабинет поражал размерами и роскошью. Как и сам Николя Кулдаков: его матушка, говоря, что ее сын пополнел, сильно приуменьшила: он и в детстве не отличался астеническим сложением, теперь же стал монумент монументом – круглое некогда лицо оплыло вниз, нижняя челюсть обрюзгла, придав ему сходство с бульдогом, рыжие волосья поредели, и остатки их были аккуратно зачесаны назад. Очки в тонкой золотой оправе сидели справно, как у генсека.

А в моей бестолковой голове зудливой мухой, заунывно, словно на испорченной пластинке, вертелась та самая мелодия: «Ускакали деревянные лошадки…»

– Ну вот! – обвел я кабинет руками. – Это похоже на логово хищника. А то прикидывался куцей овечкой!