Лучи уходят за горизонт. 2001-2091 - Кирилл Фокин

Каллум сел напротив Алессандро на диван, скрестив босые ноги. На нём была просторная тёмно-зелёная рубашка и серые джинсы.

— Ну вот, командир, мы и встретились.

— Да, — кивнул Алессандро.

— Знаешь, я как будто попал в прошлое.

— А я, ты знаешь, попал в будущее.

Каллум не улыбнулся.

— Как это было? — спросил он.

— В смысле?

— Когда тебя отшвырнуло взрывом, и на тебя рухнул беспилотник, и взорвался, мы с ребятами вытащили тебя… Ты был без ноги и без руки…

Алессандро мельком взглянул на свои целые руки и ноги.

— Грудная клетка разворочена, кожа вся обожжена, сердце спас костюм, мозг, скорее всего, тоже, но стекло визора вспороло тебе щеку… — Каллум смотрел ему в глаза, и Алессандро представил, что он видел вместо улыбающегося, заросшего бородой лица. — Извини. Тебе это уже рассказывали, наверное, неоднократно?

— Громила говорил, — подтвердил Алессандро. — Но без подробностей.

— Не хотел тебя травмировать?

— Видимо, да.

— Не думаю, что тебя это тронет, — покачал головой Каллум. — Я смотрю на тебя и не верю, что это тебя мы тащили тогда к вертолёту… Что это ты лежал в капсуле, с закрытым глазом, одним, потому что второй был обожжён, и врачи сказали, что ты уже мёртв. То есть жив, но мёртв, и шансов никаких.

Алессандро кивнул.

— Но ты жив, и я даже не вижу шрамов, и у тебя руки и ноги…

Алессандро улыбнулся.

— Меня оживили, — сказал он, сам не веря в свои слова. Вспышка взрыва опять пронеслась перед его глазами, но он даже не вздрогнул. Каллум спросил:

— Как это было?

— Не знаю. Я как будто проснулся, и всё… руки и ноги, кожа, это всё сделали, пока я был в коме… Мозг включили потом.

— Включили, — повторил Каллум. — Как компьютер.

— В этом и состоит принцип НБп, да? Что мозг — это вроде компьютера?

— Понятия не имею, — ответил Каллум. — Ты уже понял, да, я даже телефоном не пользуюсь.

— Почему?

— Какая-то фобия. Не переношу Сеть. Это ощущение, когда ты не один… А Сеть теперь везде, ты же, наверное, уже знаешь, да? Коммуникаторы теперь подключаются прямо к мозгам, — лицо Каллума скривилось, — они входят прямо в мозг и вторгаются в наше сознание, роются там…

Каллум замолчал.

— Так как это было?

— О чём ты?

— Когда ты погиб, — сказал Каллум. — Ты же был мёртв какое-то время, твой мозг умер, это точно… Ты видел белый свет? Туннель? Что-нибудь? Ты что-нибудь видел?

Алессандро покачал головой.

— Ничего?

— Боль, — пожал Алессандро плечами, — в глазах потемнело, всё пропало… Потом я проснулся.

«Спустя тридцать лет, — добавил он про себя, — тридцать долгих-долгих лет».

— Совсем ничего?

— Может быть, я не помню, но да. Ничего.

— Ясно, — сказал Каллум.

— Как ты живёшь? — спросил Алессандро. — Что с тобой-то случилось?

— Да так. Как видишь, всё нормально… Что ещё сказать мертвецу, который встал из могилы? — вдруг истерично хохотнул Каллум. — Прости. Прости, пожалуйста.

— Когда ты уволился?

— Как все ушли. — Каллум задумался. — Я не помню… После Громилы уже. Я в отряде остался последний из «ветеранов».

Он посмотрел на наручные часы.

— Уже два тридцать, — вскрикнул он, поднимаясь с дивана. — Не хочешь прогуляться? Или ты устал с дороги?

— Давай, — согласился Алессандро, вставая следом, — пошли.

— Я обычно иду в это время в клуб, — сообщил Каллум, доставая тёмно-синюю куртку. — Один клуб на Юнион-стрит, там поют, и там собираются мои приятели… Там можем пообедать или выпить чего-нибудь, кроме чая, конечно, потому что тут у меня ничего нет…

— Пошли, — сказал Алессандро. — Хочу посмотреть город.

— Тут не на что смотреть, — покачал головой Каллум. — Ты улетаешь вечером?

— Я ещё не заказал обратный билет.

— Как же…

— В будни самолёты летают полупустые. Я скажу в гостинице, и мне купят билет… хоть на сегодняшний вечер.

— Это выйдет очень дорого, — заметил Каллум. Они вышли из дома, и Каллум, погасив свет выключателем у двери, захлопнул её и закрыл, провернув ключ в замке три раза. — Откуда у тебя деньги?

— Накопились, — улыбнулся Алессандро. — Набежали, пока валялся.

— Кома полезна для финансов, — пробормотал Каллум, и они пошли вниз по улице. — Смотри, какая церковь!

Алессандро кивнул. Обычная каменная церквушка с зачехлённым крестом на крыше. У закрытой калитки висел плакат, сообщающий о ежедневном проведении здесь экуменических служб, приглашались все «верующие христиане», вне зависимости от конфессиональной принадлежности.

— Я хожу сюда иногда, — поделился Каллум, — когда хочу побыть в тишине.

— У тебя тихий район.

— Там не бывает больше двух людей за раз, — Каллум вздохнул, — не считая священника. Можно сидеть весь день и молчать.

Они прошли церковь и повернули в сторону центра, шли по тротуару, сбоку от колеи. По ней изредка проносились с ветерком велосипедисты. Дождь прекратился, и с неба, полного туч, как из бойницы выглядывало солнце — лучи плясали в лужах и на мокром асфальте.

Алессандро спросил Каллума, чем он занимается и что делал все эти годы. Тот сперва замялся, а потом начал рассказывать и говорил всю дорогу до центра, до самой Юнион-стрит, — а шли они около часа.

В начале 30-х он дослужился до командира отряда, но для дальнейшего продвижения нужно было выбрать стезю профессионального военного, а на это он пойти не мог из-за родителей. Алессандро помнил, как в годы их службы Каллум рассказывал о семейных конфликтах из-за армии. Ему хотелось дышать полной грудью, а им хотелось любить своего сына и не бояться за него, навещать его и невестку по выходным, растить внуков, вместе летать на горнолыжные курорты и ходить в оперу, обсуждать вкус сыра и вина. Он отказался поступать в военную академию, куда ему дали рекомендацию, и вернулся в Шотландию. Его устроили в банк, и он стал «просиживать зад» в офисе.

Денег в семье более чем хватало, карьера ждала неплохая, но он всегда чувствовал себя «не на своём месте».

— Понимаешь, Сандро, — говорил Каллум, — как если ты живёшь в полусне, и каждое утро, просыпаясь, знаешь, что будет… Никакого желания вставать с кровати, потому что всё будет таким же, ничего нового… Разве что у жены на лице появятся морщины, и она попросит денег на операцию, или ей нужно сходить к врачу, потому что из-за регулярного приёма противозачаточных начались проблемы, а ребёночка теперь хочется… Разве что родители заболеют, а в новостях скажут, что в подавлении «Исламского возрождения»… знаешь, да, что это был за кошмар? тебе рассказали? — Алессандро кивал. — Это был кошмар, мусульмане ходили маршами здесь, дрались между собой, на улицах стояли полицейские в брониках… А там, где прошла моя настоящая молодость, там, где мы с тобой мочили эту мразь, доставали её из подвалов, там, в тех местах, опять воевал спецназ… Наше подразделение, такие же парни, как мы, они там воевали, их туда отправили на настоящую войну… Не на операции по зачистке, понимаешь, а на войну, как в Таиланде, но только круче… Там, в пустынях, танки прорывали оцепление, шли бои на улицах, и там были все… арабы, евреи, америкосы, наши парни, китайцы, индусы… Там всё смешалось, там боролись с «возрожденцами», и через Сеть я читал каждый день, что там происходило… Третья мировая стучалась в дверь, и она должна была случиться, потому что зло… все народы мира тогда сплотились против зла, все, кто чего-то стоил, были там, воевали за свободу, воевали за наше будущее…