На фронтах Первой мировой - Сергей Куличкин

Позволю себе сказать несколько слов о борьбе на море. Она к осени 1918 года закончилась, хотя кое о чем следует напомнить. Прежде всего, о последней попытке выхода германского флота в открытое море. В конце октября германское военно-морское командование приказывает флоту выйти в полном составе в море и решительно атаковать английский флот, не считаясь ни с какими жертвами. Фактически бессмысленно на убой отправлялись 80 тысяч германских моряков. 28 октября флот сосредоточился в Вильгельмсххафене, чтобы на следующий день начать операцию с символическим названием «Поход смерти». Но моряки перед снятием с якорей отказались выполнять приказ. Волнение на кораблях могло закончиться плохо, если бы не вспыхнувшее восстание моряков в Киле, которое не только похоронило так и не начавшийся «Поход смерти», но весь кайзеровский военно-морской флот. Впрочем, 9 ноября, когда германская делегация уже готовилась подписать капитуляцию, германская подводная лодка у юго-западных берегов Испании потопила английский дредноут «Британия». Вот какие казусы случаются иногда. Союзники тоже отличились там и тогда, когда от них этого никто не ожидал. В ночь на 1 ноября два итальянских офицера – боевые пловцы, на самодвижущихся торпедах прошли через боно-сетевые заграждения на стоянку австрийского флота в гавани Палеместа и заминировали минами с часовым механизмом линкор «Вирибус Уитис». Пловцов австрийцы заметили и взяли в плен, но о минировании те ничего не сказали, и утром 1 ноября в результате взрыва линкор перевернулся и затонул. Диверсантов помешало расстрелять перемирие.

На Западном фронте после снятия с должности Людендорфа события развивались с лавинообразной быстротой. Войска союзников продолжали наносить удар за ударом по всему фронту и к 3 ноября в центре и на участке 1-й американской армии прорвали германские укрепления второй позиции. 6 ноября германское командование отдает приказ об отводе войск на следующую Антверпен-Мааскую позицию, куда войска отходили уже и без всякого приказа. Сменивший Людендорфа генерал Гренер в самой категорической форме потребовал от правительства мира, дабы «во что бы то ни стало избежать окончательного поражения армии и не допустить врага на германскую землю». Правительство и не нужно было подгонять, так как начавшийся бунт военных моряков на базе в Киле грозил вылиться в самую настоящую революцию. В тот же день была образована комиссия по перемирию во главе со статс-секретарем министерства иностранных дел М. Эрцбергером, которая шлет срочную телеграмму в Вашингтон. Ответ Вудро Вильсона положительный. Комиссия даже не ставит в известность кайзера Вильгельма. Да и к чему? Мятежная волна из Киля прокатилась по всей Германии и докатилась до Берлина вместе с неведомыми советами рабочих, солдатских и матросских депутатов. Тут уже пахло революцией. Пока германская делегация во Франции налаживала переговоры о мире, в Берлине Германия была объявлена республикой, и в ночь с 9 на 10 ноября Вильгельму, скажем так, разрешили бежать в Голландию. Рухнула еще одна империя, но участи брата Ники последний император Германии благополучно избежал. У. Черчилль точно отметил: «Он надеялся войти в историю вторым Фридрихом Великим, но в нем не было великолепия ни ума, ни духа… Отрекшийся император вел спокойную, удобную жизнь без малейшего налета романтизма». Но ведь умер свой смертью, а не расстрелян вместе с горячо любимой семьей где-нибудь в подвале! Его коллега австрийский император Карл продержался на 3 дня дольше и также благополучно покинул страну.

«7 ноября вечером автомобиль германской делегации под белым флагом пересек фронт. Эрцбергер вместе со спутниками сел в вагон со спущенными занавесками и утром прибыл на станцию Ретонд, в Компьенском лесу, где стоял штабной вагон маршала Фоша. В то же утро делегация была принята Фошем. Не подав руки немцам, маршал спросил:

“Что вас привело сюда, господа, чего вы желаете от меня?” – “Мы хотим получить ваши предложения о перемирии”, – ответил ему Эрцбергер. “О, у нас нет предложений о перемирии, – ответил Фош, – нам очень нравится продолжать войну”. Германские делегаты растерянно посмотрели друг на друга. “Но нам нужны ваши условия, – убеждали они, – мы не можем продолжать борьбу”.

“Ах, так вы пришли, значит, просить о перемирии? Это другое дело”. Фош передал немцам условия перемирия и заявил, что германской делегации представляется 72 часа – до 11 часов утра 11 ноября для подписания условий. Когда оглашались условия перемирия, Фош стоял спиной к немцам, а генерал Вейган намеренно медленно зачитывал германским делегатам вынесенный союзниками приговор».

Условия перемирия предусматривали прекращение боевых действий, очищение в течение 14 дней всех территорий, захваченных во Франции, Бельгии, Люксембурге, Эльзас-Лотарингии, вывод войск из Австро-Венгрии, Румынии, Турции и из африканских владений. Войска Антанты занимают левый берег Рейна (содержание оккупационной армии целиком возлагалось на Германию), а на правом берегу на глубину 10 км создавалась демилитаризованная зона. Германия немедленно отпускает на родину всех военнопленных, а также эвакуирует свои войска с территорий стран, входивших ранее в состав Австро-Венгрии. Блокада Германии сохранялась вплоть до окончательного подписания мирного договора. Брестский и Бухарестский договоры аннулировались. Германия должна была выдать Антанте 5000 артиллерийских орудий, 30 000 пулеметов, 3000 минометов, 5000 паровозов, 150 000 вагонов, 2000 самолетов, 10 000 грузовых автомобилей, 6 дредноутов, 8 тяжелых крейсеров, 10 легких крейсеров, 50 эсминцев и 160 подводных лодок. Остальные корабли германского военно-морского флота разоружались и интернировались союзниками. Это, по сути, означало полную капитуляцию Германии.

Условия перемирия были сообщены в Берлин, и германцы сразу же начали торговаться, но в Берлине к власти пришли демократы – союз правых и независимых социал-демократов, сформировавшие правительство во главе с известными уже нам соглашателями Ф. Эбертом и Ф. Шейдеманом. Их более всего беспокоили не мирные переговоры, а борьба за власть с вдруг возникшими советами. Эрцбергер на свой страх и риск выторговал у союзников несколько тысяч пулеметов и 300 самолетов, чем весьма удивил Фоша. Эрцбергер совершенно равнодушно принял условия, например, о полной сдаче флота и оккупации левого берега Рейна. А Лондон и Париж более беспокоили гарантии соблюдения условий перемирия. «Земля Гогенцоллернов, – писал Клемансо Ллойд Джорджу, – растворяется в анархии и коммунизме, так же как земля Габсбургов уже распалась на враждующие друг с другом национальности». Им нужен был гарант, и такой гарант нашелся в лице самого популярного на тот момент в Германии человека – фельдмаршала Гинденбурга. Тот дал команду на подписание договора от лица германского правительства. Правда, по привычке, рекомендовал германской делегации попытаться увеличить сроки вывода германских войск, но на это уже никто не обратил внимания.

11 ноября 1918 года, за пять часов до истечения срока ультиматума, в 5 часов 05 минут перемирие подписывается. В 11 часов по французскому времени прекращаются военные действия по всему Западному фронту и раздаются первые выстрелы артиллерийского салюта наций в 101 залп победы. Париж ликовал, а в Лондоне, выступая в палате общин, Ллойд Джордж возвестил: «Сегодня в одиннадцать часов утра закончилась самая жестокая и самая страшная война, какая когда-либо обрушивалась на человечество. Я надеюсь, что мы можем также сказать, что сегодня в это историческое утро закончились все войны. Сейчас не время слов. Наши сердца переполнены благодарностью, которую не может изъяснить никакой язык. Я поэтому вношу на обсуждение палаты резолюцию: палата постановила отложить заседание до одиннадцати утра и проследовать в полном составе как палата общин в церковь святой Маргариты, дабы воздать Всевышнему смиренную почтительную благодарность за избавление мира от великой опасности». Все правильно, только «конец всем войнам» так и не наступил!