Уловка Прометея - Роберт Ладлэм

Брайсон отпил кофе. Кофе действительно совсем остыл.

– Но я думал, что «Систематикс» – компания по производству программного обеспечения, один из главных соперников «Майкрософта».

– Программное обеспечение и компьютеры он тоже производит – но, как выяснилось, это лишь ничтожная доля его настоящего бизнеса. Сам этот бизнес чрезвычайно разнообразен. Мы уже знаем, что «Систематикс» принадлежит банк «Мередит Уотерман», а через него – Первый Вашингтонский банк. Я не могу доказать, что «Систематикс» контролирует британские банки, где держат свои деньги большинство членов парламента, однако сильно подозреваю, что так оно и есть.

– И на чем основаны такие подозрения? Если учесть все те предосторожности, которые Мэннинг предпринял, чтобы скрыть, что «Мередит Уотерман» принадлежит ему, то установить его связь с британскими банками наверняка будет еще сложнее.

– В качестве исходной точки поиска можно взять адвокатские фирмы – иностранные адвокатские фирмы, которым «Систематикс» выплачивает гонорары. А как известно, эти фирмы – неважно, размещаются ли они в Лондоне, Буэнос-Айресе или Риме, – тесно контачат с определенными банками. Именно так я могу связать одно с другим.

– Весьма впечатляющее логическое построение.

– Далее. Через «Систематикс» Мэннинг получил большую долю в военных предприятиях-гигантах. И не так давно эти предприятия выпустили партию низкоорбитальных спутников. Можно сказать, целый флот. Но вот что важно: «Систематикс» владеет также двумя из трех основных кредитно-учетных компаний Америки.

– Кредитных компаний?

– Подумай, сколько сведений о тебе может собрать твоя кредитная компания. Это просто потрясающе. Невероятное количество самой что ни на есть личной информации. И более того: «Систематикс» принадлежат несколько крупнейших фирм медицинского страхования, равно как и информационные агентства, которые собирает сведения для этих страховых фирм. К тому же «Систематикс» владеет врачебно-информационными компаниями, которые ведут медицинские учетные записи практически для всей системы здравоохранения Америки.

– Бог мой!

– Как я уже говорила, единственное, что объединяет все эти учреждения – или, по крайней мере, большинство из них, – это информация. То, что они знают. Информация, к которой они имеют доступ. Просто окинь одним взглядом все это – записи по страхованию жизни и медицинскому страхованию, медицинские сведения, кредитные и банковские сведения. Благодаря этой паутине подконтрольных ей учреждений «Систематикс» имеет доступ к самым личным, самым тайным записям большинства граждан Соединенных Штатов. Девяноста процентов населения, насколько я могу оценить.

– И это только Мэннинг?

– М-м-м?

– Мэннинг – лишь один из участников группы «Прометей». Не забывай об Анатолии Пришникове, который, вероятно, владеет такими же учреждениями в России. И Жак Арно во Франции. И генерал Цай в Китае. Кто знает, какой объем частной информации находится под контролем у всей этой группы?

– Это действительно страшно, Николас, ты это понимаешь? Для меня – а я выросла в тоталитарном государстве, где любой человек может настучать на каждого в Секуритате, – для меня это невероятно страшно.

Брайсон встал, сложив руки на груди. Все его мышцы были напряжены. Он испытывал жутковатое, неуютное чувство – как будто он стремглав летит куда-то сквозь бесконечный туннель.

– «Прометею» удалось сделать это в Вашингтоне – собрать частную информацию, которой никто не должен владеть, а потом обнародовать ее или пригрозить обнародованием. То же самое они могут сделать и в любой другой стране мира. Быть может, целью «Систематикс» является информация, но целью «Прометея»... их целью является контроль. Власть.

– Да, – согласилась Елена. Голос ее звучал как-то отстраненно, словно она находилась не здесь. – Но ради чего? Чем это должно закончиться?

«Контроль вот-вот будет передан... Теперь мы отчетливо видим...»

– Я не знаю, – ответил Брайсон. – И я боюсь, что к тому времени, когда мы найдем ответ на этот вопрос, будет уже слишком поздно.

* * *

Вскоре после полудня Брайсон и Елена припарковали взятый напрокат автомобиль на полукруглой подъездной дорожке у красного кирпичного здания в георгианском стиле. Судя по всему, когда-то этот дом был огромным частным особняком. На низкой каменной стене красовалась выполненная литыми латунными буквами надпись: «Франклин-Хаус». Брайсон вышел, Елена осталась в машине.

На Брайсоне был белый докторский халат, купленный по пути в магазине медицинского оборудования и принадлежностей. Он представился как специалист по обезболиванию и анестезии, работающий в университете при Питтсбургском медицинском центре и нанятый для консультации семьей одного из пациентов хосписа. Брайсон полагался на то, что в целом сотрудники больниц и других медицинских учреждений редко бывают подозрительными. И его надежды оправдались. Никто не спросил у него документы. Брайсон наглядно продемонстрировал свойственную врачам легкую рассеянность в житейских делах, к которой примешивалась профессиональная уверенность. Он заявил, что семья одного из здешних пациентов связалась с ним, Брайсоном, через его коллегу и попросила сделать все, чтобы облегчить умирающему последние дни жизни. С некоторым смущением Брайсон продемонстрировал им листок розовой бумаги с написанным на нем номером телефона. Наверху листка значился заголовок: «В ваше отсутствие».

– Мой секретарь не записал фамилию пациента, – сообщил Брайсон, – и я со стыдом признаю, что забыл отослать запрос по факсу... Вы не подскажете мне, кто бы это мог быть?

Регистраторша взглянула на лист, потом пробежала глазами список пациентов.

– Конечно, доктор. Это, должно быть, мистер Джон Макдональд из 322-й палаты.

* * *

Гарри Данне выглядел как покойник; судя по всему, жизнь еще удерживалась в его теле только благодаря медицинским приборам. И без того худые щеки Данне теперь запали двумя провалами, седые волосы сильно поредели. Кожа приобрела неестественный бронзовые оттенок и покрылась коричневыми пятнами. К одной из ноздрей Данне тянулась кислородная трубка, в вены были воткнуты иглы капельницы, несколько контрольных мониторов фиксировали его дыхание и сердечный ритм; по экрану, стоящему в изголовье, тянулась зубчатая зеленая линия; время от времени какой-нибудь из приборов громко пищал.

В палату была проведена прямая телефонная линия, а к телефонному аппарату был присоединен факс-модем, но ни то, ни другое сейчас не подавало никаких признаков активности.

Когда Брайсон вошел в палату, Данне поднял на него глаза. Невзирая на тяжелое состояние, Данне, судя по всему, был в полном и ясном сознании. Несколько секунд спустя он улыбнулся – страшной улыбкой ожившего трупа.

– Вы пришли убить меня, Брайсон? – спросил Данне, саркастически ухмыльнувшись. – Это было бы забавно. Меня ведь буквально заставляют жить. Заставляют мое тело дышать. Прямо как это проклятое ЦРУ. Как мне надоело это дерьмо!