Числа и знаки - Юрий Бурносов

Это был не кто иной, как Тристан Бофранк, его брат.

– О Хаиме, брат мой! - возопил он, а вернее сказать, восхрипел, ибо голос его утратил прежнюю мелодичность, а лик был грязен и воспален.

– Тристан?! Ты ли?!

– Я, я, о брат мой, я, негодный злодей, впавший в ересь, желавший больше, нежели могу принять!

– Что говоришь ты?

– Я… я предал тебя, о Хаиме! Видишь ли, как я каюсь?!

– Идем со мною, Тристан, - сказал субкомиссар, поддерживая брата под локоть. - Тебе надобно умыться и переменить платье; возможно, мы найдем что-то твоего размера.

– Нет, Хаиме, нет! Я не могу идти с тобой. Я не знаю, куда устремить стопы свои, но я не могу смотреть на тебя, ибо разум мой помрачается и я не ведаю, что сотворю в следующий миг. Прощай же, милый брат! Прощай!

С этими словами аббат ударил Бофранка ногою, ловко вывернулся и с необычайной прытью кинулся прочь. Субкомиссар остался стоять, аки соляной столп, так был он поражен этой встречей.

Он не стал ничего рассказывать своим соратникам, да и не до того было: юный Фолькон и старичок Кнерц снаряжены были к оружейнику, дабы оснастить отряд всем необходимым для проникновения в монастырь, нюклиет с Гаусбертой вели некую скрытную беседу, шепчась и выводя пальцами в воздухе странные знаки и символы, а Рос Патс занимался обедом, ибо гостиничные повар и кухарка намедни умерли, а хозяин готовить не умел. Оггле Свонк, в свою очередь, был направлен к дому Жеаля, чтобы со свойственной ему наглостью и нахрапистостью вызнать, не объявлялся ли там означенный Жеаль и нет ли от него каких известий.

Из оружия решено было взять пистолеты - не такие, как у Бофранка, но вполне удачные двухзарядные, ибо заговорщики не ждали со стороны монахинь и свиты грейсфрате разумных оборонительных действий, а смятенную толпу, как известно, ничто так не образумит, как пистолетный выстрел. Недостающих лошадей взялся продать им хозяин гостиницы - как полагал Бофранк, лошади эти принадлежали умершим постояльцам, но выбирать было не из чего, да и цена была весьма разумной.

Дождавшись возвращения Фолькона и Кнерца, отобедали (стряпня Патса оказалась не дурна на вкус) и принялись собираться в дорогу.

Мощеный тракт, подле которого располагался монастырь фелицианок, за небрежением и дождями стал малопроходимым, так что лошади то и дело оскальзывались, но здесь зато не имелось ни единой заставы. Сам монастырь, стоявший на холме, был виден издалека и пугал своими мрачными черными стенами; отстроен он был в давние времена как крепость одного из местных дворян, чрезмерно враждовавшего с соседями, а после, когда дворянина не то сожгли, не то обезглавили, не то выпотрошили живьем, имущество его отошло к церкви.

С тех пор монастырь не раз перестраивали, но это коснулось лишь внутренней его части; неприступные же стены стояли, как сотни лет назад.

– Привяжем лошадей в кустах, - сказал Бофранк, когда они поворотили с тракта к указанному лютнистом Франци месту.

Сам Франци столь удачно прятался среди стволов, что его никак не могли обнаружить, покуда он не выступил из-за дерева со словами:

– Вижу, вас больше, нежели было оговорено сначала.

Лютнист оказался одет во вполне приличное охотничье платье, а из оружия имел увесистую дубинку с окованной железом головкою и арбалет.

– Один из нас останется присматривать за лошадьми, - сказал Бофранк, имея в виду Оггле Свонка. Бывый морской разбойник послушно слез со своего коня, старого и брюхастого; он ничего не имел против, разумно полагая, что убежать отсюда в случае чего всегда успеет, соваться же в монастырь куда как опаснее.

Шестерым же, а именно самому Бофранку, Мальтусу Фолькону, прекрасной Гаусберте, ее супругу, Кнерцу и нюклиету Бальдунгу, предстояло спуститься в темный зев подземного хода, вход в который запирал изрядных размеров люк.

– Постойте, - промолвил лютнист, хлопнув себя по лбу. - Я совсем забыл нечто весьма важное!

Сказав так, он раздал всем большие клоки темной ткани и велел укрыть нижнюю часть лица, чтобы не быть тотчас же узнанными.

– Может статься, нас увидят многие глаза; ни к чему, коли наше обличье запомнят и станут назавтра искать злоумышленников по известным приметам их.

Затем, закрепив люк подпоркою - кстати валявшимся поодаль большим древесным обломком, - Франци сказал, возжигая факел:

– Извольте, я пойду первым.

И спустился в чернеющий провал.

…А довольно далеко от них в комнате с низким столиком на причудливо изогнутых ножках, покрытых прихотливой резьбою, в комнате с мягкими диванами четверо стариков сидели, томясь молчаливым ожиданием.

– Верно, они уже там, - нарушил тишину епископ Вольфус, посмотрев в окно, где садилось солнце. - Пожелаем им удачи и да убоится Ианус Баффельт…

– И да будет день его сегодняшний худшим из дней его жизни, из снов, им увиденных, и мыслей, на ум его приходящих! - воскликнул престарелый грейсфрате Шмиц с небывалым блеском в глазах.

Визг, подобный визгу гиены, одолел его и владеет им.

Франсуа Ленорман «Магия халдеев»

Между тем грейсфрате Баффельт никак не ведал об изрекаемых Шмицем пожеланиях. Он стоял за кафедрой в большой сводчатой зале капитулов монастыря фелицианок и говорил, перекрывая треск многих факелов и свечей:

– …Изгнать демона, что поселился в человеке, может только тот священник, что преуспел в благочестии и ведет праведное житие. Иначе - и таковое было отмечено в различных трудах - изгнание не только не увенчается успехом, но демон может вселиться и в самого священника. Оттого столь редки у нас случаи изгнания демонов… Делать же надобно следующее: прежде всего к одержимому требуется приложить любую священную вещь - богослужебную книгу, святые дары или распятие. Затем должно поместить руку свою на голову одержимого и произнести таковые слова: «Я, священник и служитель господень, повелеваю тебе, нечистый дух, если ты находишься и прячешься в теле данного человека, созданного богом, или если ты каким-либо образом истязаешь его, чтобы ты немедленно дал мне знак того, что ты действительно присутствуешь и обладаешь этим человеком, как ты делал прежде, в мое отсутствие, в привычной тебе манере». После этих слов больной начнет тотчас трястись, и здесь видно станет, где именно обитают демоны.

Если демоны живут в его голове, человек испытывает пронзительнейшие боли или же его голова и лицо покрываются жгучим румянцем, как будто он горит в жару. Если демон сидит в его глазах, он заставляет их вращаться бешеным образом - так, что они едва не вылазят из орбит. Если же диавол в спине, то вызывает конвульсии всех членов спереди и сзади, а иногда делает все тело таким жестким и несгибаемым, что никакой силой нельзя разогнуть его. Если демон находится в горле, оно бывает настолько стянутым, что одержимый как будто вот-вот задохнется. Если диавол поселяется в благородных частях тела, таких как сердце или легкие, он вызывает удушье, сердцебиение и обморок. Если он поражает желудок, то вызывает икоту и рвоту, ветры и схватки в области живота с урчанием и другими непотребными звуками…