Священная тайна Церкви. Введение в историю и проблематику имяславских споров - Митрополит Иларион

class="p1">10 июня архиепископ Никон посетил Пантелеймонов монастырь, осмотрел ризницу, библиотеку, иконный склад, храмы. Выходя из Успенского собора, он сказал игумену Мисаилу: «Я вам говорил — не выскакивайте, а вы выскочили, теперь я не могу вас защитить». Очевидно, он считал, что игумену не следовало зачитывать вслух Послание Синода. То же самое он повторил, садясь в лодку. Имяславцу иеромонаху Варахии архиепископ Никон предложил подписаться под словами «Имя Иисус — не Бог». Когда тот отказался, Никон сказал: «Вас лишат священного сана и не пустят в церковь, вы будете стоять с оглашенными, а молодых поженят»[1555].

Игумен Пантелеймонова монастыря архимандрит Мисаил

11 июня, «полагая, что возбуждение еретичествующих[1556] несколько успокоилось»[1557], архиепископ Никон решился вторично сойти на берег для того, чтобы провести беседу с имяславцами в Покровском соборе Свято-Пантелеимонова монастыря. На этот раз встреча с монахами происходила в гораздо более напряженной атмосфере. Когда архиепископ, облачившись в мантию, вышел на амвон, его тотчас плотным кольцом окружили матросы; монахи встали позади охраны. Архиепископ начал уговаривать «монахов-простецов» не пускаться в догматические исследования и смириться, дабы не подвергнуться суду и отлучению[1558]. Иерарху вторил консул, который говорил, что необходимо подчиняться Константинопольскому Патриарху и российскому Синоду[1559]. Вот как описал этот диспут сам архиепископ Никон:

Обличая лжеучение, я обратился к их здравому смыслу, указывая на то, что их учитель Булатович все слово Божие считает Богом, но ведь в слове Божием, в Священном Писании, много слов и человеческих, например, приводятся слова безумца: «несть Бог»[1560]; говорится о творениях Божиих, например, о червячке: что же, и это все — Бог? Так и все имена Божии как слова только обозначают Бога, указывают на Него, но сами по себе еще не Бог: имя Иисус — не Бог, имя Христос — не Бог. При этих словах <…> послышались крики: «Еретик! Учит, что Христос — не Бог! нет Бога». Я продолжал речь, а так как вожди смуты продолжали шуметь, то С. В. Троицкий обратился к близ стоявшим: «Владыка говорит, что только имя Христос — не Бог, а Сам Христос есть истинный Бог наш» <…> Мне кричали: «Еретик, крокодил из моря, седмиглавый змей, волк в овечьей шкуре!» <…>

В заключение мне все же удалось сказать: «Будьте добросовестны, выслушайте меня: все прочитанные из святых отцов места вы сами можете прочитать в вашей библиотеке: приходите, мы их там покажем вам! Кто знает по-гречески — тому найдем и в греческих подлинниках». После этого я ушел из церкви через алтарь[1561].

На страницах «Русского слова» это же выступление архиепископа Никона описано в менее благоприятных для него тонах:

«Вы, — говорил архипастырь, потрясая посохом, — каждое имя считаете за Бога. Так я скажу вам, что каждое имя Божие не есть Бог. И червяку имя только „червяк“, а вы, пожалуй, скажете: „и червяк — Бог“. Сын есть меньше Отца. Сам Иисус сказал, что „Отец есть более Меня“. Вы скажете, что у вас и Христос — Бог». Профессор Троицкий попытался прервать Никона: «Владыко, Христос — Бог! И на отпусте говорится: „Христос истинный Бог наш“». Но владыка Никон, стуча о пол посохом, кричал: «Никто не смей мне возражать. Даже Англия и Франция так веруют, как я говорю». Возмущенным монахам не дают возможности возражать. На замечание о том, что если имя Божие не есть Бог, то слова Псалтири «Хвалите имя Господне, хвалите, рабы Господа» надо произносить «Хвалите Бога Господа» владыка в запале отвечал: «Да, так и нужно!» — «Тогда нужно все книги переписать», — замечает монах. «И перепишем со временем! Все книги перепишем!» — заявил владыка. Нужно ли говорить, что после этих слов храм захлестнула буря возмущения, и архиепископу пришлось скрыться в алтаре[1562].

Как бы ни происходили события на самом деле, очевидно, что миссия архиепископа Никона на Афоне не имела успеха: об этом свидетельствуют как враждебные ему имяславские источники, так и он сам. Тогда, наконец, было принято решение, к которому давно уже призывал архиепископ Антоний (Храповицкий), — прибегнуть к помощи военных для усмирения монашеского мятежа и вывоза с Афона его виновников. Вечером 11 июня пароход «Царь» доставил на Афон 118 солдат и 5 офицеров для подавления бунта[1563]. 13 июня архиепископа Никона посетили шесть антипросопов из протата, которые «решительно заявили, что еретики ни в каком случае оставаться на Афоне не могут, и если мы их не удалим, то это сделают сами греки». В тот же день десант вооруженных солдат с корабля «Царь» высадился на берег и приступил к «охране» монастыря: солдаты заняли посты у всех шести ворот, у ризницы, кассы, храмов, библиотеки, водопровода и других стратегически важных объектов[1564].

В последующие дни архиепископ Никон вместе с Троицким посещал монастырскую библиотеку, где встречался с иноками-имяславцами. «Малоплодные попытки» Никона к увещанию имяславцев успеха не имели: монахи называли его масоном и еретиком. На вопрос имяславцев о том, следует ли брать благословение у Никона, архимандрит Давид (Мухранов) отвечал: «Лучше взять благословение у сатаны, чем у этого еретика»[1565]. Впоследствии архиепископ Никон с возмущением напишет об имяславцах: «Крайняя нетерпимость есть их отличительная черта»[1566].

Иногда беседы в библиотеке проводил Троицкий — реакция на него у монахов была менее агрессивной[1567]. Никон и Троицкий не ограничиваются работой с иноками Пантелеимонова монастыря: они посещают также монастырские скиты — Старый Руссик и Новую Фиваилу. Впрочем, и там настроения братии примерно такие же, как в самом монастыре[1568]. Относительное спокойствие сохраняется только в Ильинском скиту, который отмежевался от «ереси» Андреевского скита и Пантелеимонова монастыря[1569].

Архимандрит Давид (Мухранов)

14 июня под охраной вооруженных солдат началась перепись монахов Пантелеимонова монастыря[1570]. По сведениям архиепископа Никона, к 29 июня из общего числа 1700 иноков 700 заявили, что они «к ереси не принадлежат», тогда как прочие называли себя «исповедниками имени Божия»[1571]. Согласно имяславским источникам, результаты переписи были таковы: имяборцев — 661, имяславцев — 517, не явилось — 360[1572] (подавляющее большинство «не явившихся» принадлежало, надо полагать, к числу сочувствующих имяславию). Таким образом, и по той и по другой статистике, несмотря на все увещания архиепископа, значительная часть иноков Пантелеимонова монастыря (около тысячи) на конец июня продолжала активно или пассивно поддерживать имяславие.