Сделка Райнемана - Роберт Ладлэм

– Это не обязательно. Хунта довольно часто закрывает глаза на происходящее вокруг. К тому же здесь не так уж много врачей... И имеется еще одно обстоятельство, которое также позволяет мне надеяться на благополучный исход. Дело в том, что сотрудники следственных органов стараются не портить отношений с эскулапами, чтобы при случае бесплатно получить у них врачебную консультацию. Полагаю, подобная позиция как нельзя лучше отражает их менталитет.

– А я думаю, что все это вовсе не так, вы просто хотите успокоить меня. Уверен, что, отправившись сюда, вы подвергаете себя серьезной опасности.

Врач, прервав на какой-то миг свою работу, взглянул на Дэвида.

– Джин Камерон – личность необыкновенная. Если когда-нибудь будет написана книга о Буэнос-Айресе военного времени, то, убежден я, ей посвятят там не одну страницу, – ответил врач и, умолкнув, продолжил спокойно свое занятие. У Дэвида было такое ощущение, что доктор не желал разговаривать с ним на эту тему. К тому же он явно спешил.

Через двадцать минут Дэвид уже провожал его до двери глинобитного дома. Пожимая врачу руку, он произнес извиняющимся тоном:

– Боюсь, у меня нет денег расплатиться с вами.

– Вы никому ничего не должны, подполковник. Скорее это я ваш должник: я ведь еврей.

Дэвид вместо того, чтобы отпустить руку врача, сжал ее еще крепче – и отнюдь не в знак признательности или благорасположения к нему.

– Будьте добры объяснить мне, что вы хотите этим сказать?

– Что тут непонятного? Наша община гудит разговорами об американце, который решил вывести на чистую воду эту свинью Райнемана.

– И это все?

– Этого достаточно.

Доктор убрал свою руку и вышел. Дэвид закрыл за ним дверь.

Неплохо сказано – «эта свинья Райнеман». Вот и пришло уже время вплотную заняться им.

* * *

В телефонной трубке звучали по-тевтонски грубые, гортанные вопли. Дэвид ясно представлял себе, как на загорелом обрюзгшем лице вздуваются сине-черные вены, а сощуренные, заплывшие жиром глаза пылают неукротимым гневом.

– Это все вы! Это вы во всем виноваты! – выкрикивал его собеседник одни и те же слова, словно их повторение могло бы повернуть все вспять.

– Да, это все я, – спокойно, не повышая голоса, ответил Дэвид.

– Вы мертвец! Вы уже труп!

Дэвид произнес неторопливо, стараясь как можно четче обрисовать истинное положение дел:

– Если я и в самом деле труп, то из этого следует только одно: шифровки не уйдут в Вашингтон и соответственно никто не станет отключать радары или прерывать радиосвязь. К чему это приведет, вам ясно и самому. В надлежащее время на экранах приборов слежения вспыхнут контуры вашего траулера, если, конечно, удастся ему выйти в открытое, море, а вслед за тем обнаружат и субмарину, всплывающую наверх неподалеку от него. Подводную лодку, само собой разумеется, тут же взорвут и пустят ко дну.

Райнеман какое-то время хранил полное молчание. Сполдинг, слыша в трубке учащенное дыхание немецкого еврея, не произнес ни единого слова, решив предоставить ему возможность осмыслить сложившуюся ситуацию.

Когда же Райнеман заговорил, в его голосе уже не было прежних истеричных нот.

– Как я полагаю, у вас есть что сказать мне, – произнес он твердым тоном. – В противном случае вы не стали бы звонить.

– Вы правы, – согласился Дэвид. – У меня и в самом деле есть что сказать. Как я предполагаю, вы берете за посредничество определенную плату. И ни за что не поверю, если мне вдруг кто-то скажет, будто вы проворачиваете эту сделку за просто так.

Райнеман тяжело задышал. Затем, вновь повременив немного с ответом, проговорил осторожно:

– Все верно... Но то, чем занимаюсь я в данный момент, представляет собой самую обычную товарообменную операцию. Посреднические же услуги в подобного рода делах должны, как известно, оплачиваться.

– Однако оплата будет произведена позже, по завершении сделки, не так ли? – Дэвид продолжал говорить спокойным, беспристрастным тоном. – Как я понимаю, вы не торопитесь, поскольку всюду, где это вам нужно, у вас свои люди... Однако должен вас огорчить: вы не получите из Швейцарии никаких радиограмм, подтверждающих перевод денег на ваши счета. Единственное сообщение, на которое вы могли бы еще рассчитывать, – впрочем, и то лишь при определенных условиях, – должно поступить к вам с подводной лодки. В случае, если все пойдет по вашему плану, вас известят в нем о перегрузке алмазов «Кенинга» с траулера на субмарину. Но все это может произойти только после того, как я вывезу отсюда чертежи: сигналом к завершению операции должно стать поступившее в Вашингтон известие о том, что я со своим «грузом» оставил эту страну. – Сполдинг издал короткий холодный смешок. – Кстати, считаю своим долгом заметить, что действовали вы как профессионал самого высшего класса, с чем вас и поздравляю, Райнеман.

Финансист, резко понизив голос, в котором ощущалось беспокойство, спросил Дэвида:

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что и должен был бы сказать при сложившихся обстоятельствах такой же профессионал, как и вы... Я – единственный человек, от которого зависит, получите вы с субмарины донесение о перегрузке алмазов или нет. Меня никто не сможет подменить. Поскольку ни у кого еще нет кодов, по которым отключают локаторы... Имея все это в виду, я хотел бы рассчитывать на определенное вознаграждение за те услуги, которые смог бы вам оказать.

– Понимаю... – произнес нерешительно Райнеман, по-прежнему тяжело дыша в трубку. – Но, говоря откровенно, вы хотите слишком многого. Ваше начальство ждет чертежи гироскопов. Если вы задержите их доставку, вас, вне сомнения, покарают. И покарают жестоко. Разумеется, никакого судебного разбирательства не будет, но вам от этого не станет легче. Уверен, вы и сами все прекрасно понимаете.

Дэвид снова издал короткий смешок, но не холодный, как прежде, а безмятежно веселый.

– Вы заблуждаетесь. Глубоко заблуждаетесь. Если кого-то и покарают, то не меня. До прошлой ночи я знал только половину истории, в которую был вовлечен, сейчас же мне известно все... Нет, меня никто не станет карать. Зато у вас могут возникнуть кое-какие проблемы. Я точно знаю это: проведя в Лиссабоне четыре года, человек много чему учится.

– Извольте пояснить, о каких это проблемах вы говорите.

– Что ж, поясню. Если продукцию «Кенинга» не удастся отправить из Очо-Кале в условленное место, то Альтмюллер пришлет в Буэнос-Айрес секретный батальон, и тогда уж вам несдобровать.

Райнеман снова не сразу ответил. Его молчание свидетельствовало о том, что он согласен с Дэвидом.

– Значит, отныне мы с вами – союзники, – произнес наконец финансист. – За какую-то одну только ночь вы многого сумели достичь. Решившись на отчаянный шаг, преодолели массу препятствий. Я не могу не восхищаться той энергией, с которой вы взялись за осуществление своих амбициозных планов. Не сомневаюсь, мы сможем с вами договориться.