Знак. Символ. Миф: Труды по языкознанию - Алексей Федорович Лосев

элемент языка отнюдь не представляет собой нечто изолированное и отделенное от его других элементов. Он всегда представляет собой принцип того или иного континуума элементов языка, известного протяжения.

Начнем с просодического континуума (или потока) – ударения, основанного на силе выдыхаемого воздуха (экспираторное ударение): óрган – оргáн, зáмок – замóк. Ударение часто является признаком той или иной общественной или географической группы: кóмпас – компáс (у моряков), прóцент, дóцент (у людей малообразованных).

Далее к суперсегментному континууму относится метрический континуум, основанный на долготах и краткостях звуков, имеющих значение по преимуществу в древних языках. В истории языков этот континуум постепенно утрачивался.

Упомянем также интонационный континуум – основанный на повышении и понижении голоса.

Наконец, необходимо выделить экспрессивный континуум, представляющий собой выражение вовне тех или иных внутренних переживаний говорящего. «Уходи» можно произнести равнодушно и безразлично, с просьбой и даже мольбой, с приказанием и даже с гневом.

Было бы нелепо отвергать определенного рода направленность потока сознания во всех такого рода высказываниях. Часто здесь даже и не просто поток сознания, а целая буря сознания, то или иное волнение сознания, те или иные всплески и даже взрывы сознания. И везде тут именно поток, поскольку известное множество звуков объединяется одним ударением, так что это ударение превращает все входящие в данный поток раздельные звуки в одно сплошное и нераздельное становление. В слове погода одно ударение объединяет три слога, и в отношении данного ударения эти три слога уже представляют собой единый фонетический континуум. В слове работница одно ударение объединяет уже четыре слога, так что это уже четырехслоговой континуум. В слове арифметика одно ударение объединяет пять слогов. В слове единомышленник одно ударение объединяет шесть слогов, а в слове естествоиспытатель – семь. Слово гелиоцентрическая (теория, система) содержит одно ударение на 8 слогов, естествоиспытательница – на девять, а естествоиспытательницами – на 10. В смысле ударения перед нами здесь везде континуум разной степени сложности и разной степени длительности. Везде здесь перед нами прерывное множество, поскольку имеются в виду в отношении друг друга раздельные числа. Но здесь перед нами, несомненно, самый настоящий сплошной континуум звуков, т.е. их нерасчленимый поток, поскольку все они подчинены только одному принципу, а именно только одному ударению.

Заметим, что единство потока может распространяться на очень большом пространстве, а тем самым и языковой поток может охватывать собой весьма значительные пределы. Так, мы указали бы на целесообразность применения категории интонации к таким сложным построениям, каким является синтаксически выдержанное предложение. Интересная работа в этом направлении уже начата[215].

Наконец, указанные у нас выше интонационные и экспрессивные средства можно рассматривать и не только в суперсегментном плане. Экспрессивность речи можно толковать и вполне линейно, т.е. как особенность самой лексики[216].

8.

Пропозициональная, или предложенческая, основа языка вытекает из предыдущих рассуждений сама собой. Действительно, зададим себе вопрос, что такое поток языкового сознания, если выражаться чисто языковыми, например грамматическими, терминами? В предметном смысле термин «поток» очень близко выражает сущность языкового сознания. Но этот термин, как и многие другие, привлекавшиеся для характеристики языкового сознания («энергия», «структура»), сам по себе не является языковым термином, а взят из более общей области и потому имеет у нас, собственно говоря, переносное значение. Нельзя ли, однако, для характеристики потока сознания воспользоваться каким-нибудь термином, имеющим чисто языковое значение, но отнюдь не только переносное? Это сделать можно и нужно.

Язык есть, как это обычно говорится, орудие человеческого общения. Но что значит человечески, т.е. разумно-жизненно, общаться человеку с человеком? Это значит произносить такого рода утверждения или отрицания, которые по крайней мере двум собеседникам понятны или приблизительно понятны. Итак, для разумного общения человека с человеком необходимо пользоваться теми или иными утверждениями или отрицаниями. Но что значит утверждать или отрицать? Утверждать – значит высказывать что-нибудь о чем-нибудь, приписывать что-нибудь чему-нибудь; а отрицать – наоборот, т.е. отвергать приписывание чего-нибудь чему-нибудь и высказываться в смысле этого отрицания. Но высказывание или невысказывание чего-нибудь о чем-нибудь есть то, что обычно называется предицированием, а для предицирования необходимо подлежащее, т.е. то, о чем что-либо предицируется, и сказуемое, т.е. то, что именно о чем-нибудь предицируется. Другими словами, разумно общаться одному человеку с другим – это значит пользоваться предложением или какими-нибудь его эквивалентами.

Отсюда вытекает фундаментальный вывод для всего языкознания. Дело в том, что в силу механистической и вещевистской привычки все обычно говорят, что язык состоит из слов. Это совершенно неправильно. Под словом мыслится обычно нечто устойчивое и постоянное, в то время как в языке никаких устойчивых и постоянных элементов вообще не существует. Язык есть движение. Но чтобы этот тезис не оставался на уровне пустого и банального утверждения, необходимо тут же раскрыть и природу этого языкового движения. А природа эта есть сплошное и подвижное предицирование.

Под влиянием обывательской механистической привычки мы говорим, например, что слово состоит из звуков. Это состоит ровно ни о чем не говорит, кроме как только о наличии звуков в словах. Но простого наличия звуков и их простой суммы еще мало для возникновения слова. В слове дерево первые два звука д и е не просто прикладываются один к другому и не просто берутся как некая сумма звуков. Чтобы из этих звуков получилось нечто действительно целое, необходимо, чтобы д характеризовало собой е и чтобы е характеризовало собой д. Но и термин «характеризовать» тоже все еще слишком слабый и беспомощный, чтобы объяснить собой возникновение слога де. Необходимо, чтобы д приписывалось звуку е, а звук е приписывался звуку д. Другими словами, уже на этом низшем уровне языка необходимы акты предицирования. В каждом слове отдельный его звук предицируется о каждом другом его звуке; а все звуки, взятые в целом, предицируются о цельном слове.

Точно так же и в процессах словообразования одни слоги предицируются о других слогах, в словоизменении одна флексия предицируется о слове в целом и в словосочетании одно слово необходимым образом так или иначе предицируется о другом слове. В словосочетании дом отца два входящих в него слова вовсе не просто объединяются в одно целое и вовсе не просто суммируются. Здесь происходит очень сложный процесс внесения одного смыслового акта в область другого смыслового акта. Родительный падеж отца указывает на определенного смысла родовую область, из которой берется какая-то одна видовая область. Из общей родовой