Осенний Лис - Дмитрий Скирюк

— Доброго здоровья, — приветственно сказал он. — Чем привлек вас мой фургон?

Не доходя шагов пяти, тот остановился. Посмотрел на горбуна, на Вайду, на Жугу. Взгляд его был холоден, как зима.

— Кто вы такие?

Вопрос упал и канул в тишину. Как раз в этот миг показались Линора и Иваш, в сопровождении рослого детины, плотоядно поглядывавшего на стройную фигурку девушки.

— Обыскать, — коротко бросил предводитель. Кто-то полез в фургон. Обшарив карманы странников и не найдя в них ничего интересного, за исключением пары талеров, тут же перекочевавших в бездонные солдатские сумки, Иваша и Линору вытолкнули к костру.

— Ну? — нетерпеливо бросил тот.

— Артисты, ваша милость, — ответил Роджер.

— Артисты? — тот поднял бровь. — Посмотри на себя — какой из тебя артист! Что ты можешь?

Не говоря ни слова, Роджер вынул из кармана четыре раскрашенных шарика чуть побольше грецкого ореха каждый, и быстро подбросил их в воздух. Цветные пятна замелькали радужной дугой. Горбун поймал все шарики одной рукой, сжал ладонь в кулак, подул в него и развернул в воздухе тонкий большой платок. Вынул из-за уха шарик, ловко покрутил его меж пальцев, затем, откуда — непонятно, прибавил к нему остальные три, сложил их на коленях, накрыл получившуюся пирамидку платком и с размаху шлепнул по нею ладонью. Платок смялся — шарики исчезли. Послышались довольные смешки — похоже было, что представление понравилось. Предводитель, однако, нахмурился.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Понятно. Этот играет на лютне, этот — на скрипке. А девка что делает?

— Да разное, — ответил Роджер. — Предсказывает, желания угадывает, вещи спрятанные находит…

— А этот?

Длинный палец, обтянутый потертой тканью перчатки, указал на Жугу. На пару секунд воцарилось напряженное молчание.

— По углям я хожу, — буркнул тот.

— Ха! — усмехнулся тот. — Так-таки и по углям? Ты еще скажи, что стрелы ловишь.

Травник поднял голову. Под кожей на его лице заходили желваки.

— Могу и стрелы, — сказал он.

Солдаты заинтересованно подались вперед — нечасто ведь такую забаву глянуть можно. Стрелы — не угли, костра разводить не надо. «Поймает! Не поймает!»— слышалось меж ними. Звякнули монеты спорящих.

— Дерек! — не оборачиваясь, позвал предводитель. — Лук! — Он повернулся к травнику. — Становись-ка у фургона, циркач. За хвастовство полагается платить. Сейчас проверим, на что ты способен. Двадцать шагов тебя устроит?

Жуга покосился на фургон.

— Если не покажется слишком далеко, то лучше двадцать пять.

Тем временем принесли лук и колчан. Предводитель отряда отсчитал двадцать пять шагов и наложил стрелу на тетиву. Остальные всадники сгрудились у него за спиной. Линора, стоя в сторонке, нервно покусывала сжатый кулак. Чуть развернувшись боком, травник стянул рубашку и встал у бортика фургона. Подвигался, проверяя, не скользят ли башмаки, убрал с земли пару камешков. Сосредоточился. Время привычно замедлило свой бег. Жуга вздохнул и поднял взгляд.

— Я готов.

Лук разогнулся. Чуть прянув назад, травник взмахнул рукой и продемонстрировал зажатую в кулаке стрелу. Бросил ее на землю. Со стороны полукруга зрителей донесся изумленный вздох. Один лишь предводитель остался невозмутим и снова потянулся к колчану.

С коротким разрывом вторая стрела сорвалась с тетивы, и снова упала, пойманная в воздухе.

Предводитель ухмыльнулся. Отложил в сторону лук.

— Дерек! — вновь окликнул он. — Мой арбалет!

Он присоединил к арбалету рычаг, натянул стальную тетиву, положил на ложе стрелу и вскинул оружие к плечу. Травник сглотнул и взглядом отыскал Линору. Та покачала головой. «Не лови,»— одними губами прошептала она.

Предводитель спустил курок. С коротким «Бам!» стрела пробила борт фургона и застряла там. Жуга запоздало махнул рукой. Зрители возбужденно зашумели, предводитель же, все также криво улыбаясь, погладил черное ложе арбалета и передал его стоявшему рядом всаднику.

— Фокусы фокусами, — сказал он, подойдя к Жуге, — а против доброго старого арбалета ничего не устоит.

Коротким движением отломив стрелу, он помахал древком перед самым носом травника и указал на засевший в борту фургона осколок металла.

— Это вам на память, чтобы знали свое место. Эй, вы! — он повернулся к всадникам. — Все в седла! Да пошевеливайтесь!

И вскочил в седло.

Отряд выехал на дорогу, конский топот перешел в галоп, и вскоре всадники скрылись за поворотом.

— Дурак! — Линора бросилась к Жуге. — Зачем тебе все это было нужно? Ну зачем?!

— Да, это… — кивнул Вайда. — Ты и впрямь того… маху дал.

Роджер подошел к костру, поворошил золу и, отыскав горячий уголек, разжег свою кривую трубку. Помолчал.

— Вот что, Лис, — сказал он наконец. — Уходи.

И принялся запрягать волов. Линора метнулась было к нему, но тот лишь покачал головой в ответ.

Жуга молчал. В голове были холод и пустота. Гулкая и звонкая пустота потери. Пришло время принимать решения.

— Хорошо, — сказал он. — Я уйду.

— Я с тобой, — быстро сказал Вайда.

— Скатертью дорога, — кивнул горбун.

И только Иваш молчал, глядя на грудь травника, где багровела тонкой полосой запекшаяся кровь.

* * *

Ни за что, ни про что,

На авось, просто так

Грел снежок, тер очки,

Не заметил — осень пришла.

Так и гнал, так и брел

За собой по пятам.

Все на пятки себе

Упоенно наступал.

Через край, через рай,

Через раз, через год

Да забыл про волосы —

Зацепились за забор.

Лишь слегка врезался,

Оказалось — наповал.

Наступил лишь одной ногой,

А в говне уж по уши.

На заре, на столе

Разноцветны стеклушки,

Разноцветны тряпочки —

Непонятно ни хрена…

Жуга поднял взгляд на Вайду.

— Это ты про кого?

— Да так, — пожал плечами тот. — Про все сразу. Про меня, про тебя, про Роджера этого… Вот. Сочинилось вдруг, — он отложил лютню и вздохнул. — Да и струну заодно опробовал.

Жуга и Вайда сидели на поляне. Полупогасший костер ожил и накинулся на брошенные в огонь ветви сушняка.

— Непонятно ни хрена… — хмыкнул Жуга. — Да уж. Что верно, то верно. А что, струна нашлась?

— Мне Роджер дал. Во, видишь? Длинная, зараза… Аж обрезать пришлось. Вот он, остаток-то.