Сады Луны - Стивен Эриксон

Капитан прищурился, глядя в темноту, где дремали холмы.

— Мне знакомы игры знати, — сказал он. — Они везде одинаковы. Как и ты, Колль, я родился в знатной семье. Но прежний император ненавидел знать и указывал нам место где только мог, пока мы и в самом деле не стали похожими на испуганных, забитых собак. И забитость длилась годами. Императору требовалась безраздельная власть, а знать ему мешала… Да, Колль, у знати есть длинные родословные, есть гордость, а есть пустая спесь. Она-то и не позволяла нам усваивать уроки жизни. Когда я оглядываюсь на свою жизнь — на все эти интриги, заигрывание с императорской властью, стремление подставить ножку другим и таким образом возвыситься самому… получается, я и не знал настоящей жизни.

Паран опять повернулся к огню.

— С тех пор как я выскользнул из узды Малазанской империи и навсегда обрубил концы сомнительных привилегий, которыми так кичилась наша знать, я еще никогда не ощущал себя столь живым. Я понимаю: прежде я ловил лишь бледные отблески жизни, принимал их за настоящую жизнь. Может, мы оба ощущаем эту правду и нам страшно посмотреть ей в лицо?

Колль хмыкнул.

— Я не настолько смел, как тебе могло показаться, Паран. Ты в своих раздумьях зашел гораздо дальше моего. Если я тебя верно понял, ты вот сейчас сидишь, глядишь на меня и пытаешься убедить старый пень, именуемый Коллем, что он живет настоящей жизнью. Такой, какой не знал в своем богатом доме, полном слуг. Ты хочешь, чтобы я поверил, будто ту жизнь и жизнью-то назвать было нельзя. Ты так считаешь?

— Я почти ничего не знаю о твоей жизни, Колль, и поостерегусь делать поспешные выводы.

Колль поморщился и запустил руку в свои редеющие волосы.

— Вся закавыка в том, Паран, что я хочу вернуться в ту жизнь. Я хочу вернуть отнятое у меня.

Паран вдруг расхохотался и продолжал смеяться, пока у него не заболел живот. Вначале Колль просто наблюдал за ним. Потом из его груди вырвался сдавленный, но громкий смешок. Схватив несколько прутьев из вязанки хвороста, Колль принялся один за другим бросать их в огонь.

— Клобук тебя накрой, Паран, — сказал Колль, в уголках глаз которого появились веселые морщинки. — Ты шмякнул меня, будто молния, посланная богами. Но мне нравятся твои слова. Нравятся даже больше, чем ты можешь себе представить.

Паран вытер слезящиеся от смеха глаза.

— Видел бы нас кто-нибудь со стороны. Один боевой мул, поучающий другого!

— Так оно и есть, Паран. Я советую тебе сунуть руку в мой походный мешок. Там ты найдешь кувшин молодого вина. Всего неделю, как тот виноград давили.

Капитан встал.

— И за что будем пить?

— За бегство из времени.

Подобно истрепанным флагам,

что ветер полощет в небе,

реют над городом слухи,

дни собой заполняя…

Вот, говорят, будто угорь

как-то скользнул на берег;

а может, их были сотни,

ползущих под мертвенным лунным светом…

А то, говорят, чьи-то когти

царапали мостовые, и видел это дракон

большой, серебристо-черный, летавший

над городом ночью…

А где-то еще слыхали предсмертный

демона крик,

раздавшийся ночью кровавой,

когда на крышах шли битвы

и в спины кинжалы вонзались…

И кто-то где-то сказал, будто шлюха,

рядясь благородной дамой, готовила

пышный праздник

своим гостям незваным…

Домыслы ветра. Рыбак (даты жизни неизвестны)

Не многим случалось видеть

эту смуглую руку,

державшую высоко

остатки снесенного древка…

иль лязгающие цепи,

чей звон предваряет

грохот повозки смерти…

а вот и скрип колес,

везущих сон вечных жертв;

их стоны

одно повторяют имя

в недрах темных

Дитя Луны…

Серебряный Лис. Харлошель, вестовой Шестой армии

Переулок, по которому шел Раллик Ном, выводил прямо к «Фениксу». Неожиданно путь ассасину преградила пышнотелая женщина.

— Тебе что-нибудь нужно, Миза? — невозмутимо спросил Раллик.

— Об этом потом, — усмехнулась она. — Ты и так давно знаешь, что мне нужно. Но сейчас у меня к тебе разговор.

Раллик скрестил руки и прислонился к стене.

— Тогда говори.

Миза огляделась и, наклонившись к его уху, прошептала:

— В «Фениксе» сидит человек. Когда пришел, сразу спросил про тебя. Он знает твое имя.

Раллик выпрямился. Слова Мизы насторожили его, но он не хотел этого показывать.

— А какой он с виду? — небрежно спросил Ном.

— Похож на солдата, но не в форме, — ответила Миза. — Раньше я его у нас не видела. Ты-то сам что об этом думаешь?

— Пока ничего. А где он сидит?

— За столом Крюппа. Вроде как свой получается.

Раллик молча повернулся и зашагал дальше. Миза пошла следом, но он удержал ее, схватив за руку.

— Войдем порознь, так оно лучше. Кстати, где Ирильта?

— Внутри, где ей еще быть. Удачи тебе, Ном.

— Удаче вечно не до меня, — пробормотал ассасин.

Выйдя из переулка, он завернул за угол и поднялся по знакомым ступенькам. Как всегда, Раллик задержался у порога, обводя глазами зал таверны. Нескольких посетителей он не знал. Впрочем, их лица не давали повода для опасений — в «Феникс» постоянно забредали чужаки. Далее взгляд Раллика переместился к столу Крюппа. Человек как человек, ничего приметного. Ассасин направился прямо к нему. Посетители расступались, давая Раллику дорогу. Странно. Раньше ему частенько приходилось проталкиваться. Удивляясь такой перемене, Ном остановился и дождался, пока тот человек его заметит. Они переглянулись. Человек ничем себя не выдавал. Обычный посетитель, неторопливо потягивающий эль. Сделав несколько глотков, он осторожно поставил кружку на стол.

Раллик вытащил из-под стола стул и сел.

— Раллик Ном, — представился он.

Человек держался уверенно, и это отчасти успокоило Нома. Впрочем, первые же услышанные слова мигом рассеяли его спокойствие.

— У меня есть для вас послание от Угря, — негромко произнес незнакомец. — Устное. Я передам его на словах. Но прежде хочу кое-что вам объяснить.