Черепаший вальс - Катрин Панколь

Настроение у нее тут же улучшилось.

Кто-то забыл на палубе мобильник. Мощный золоченый корпус, украшенный огромным бриллиантом. Она взяла его, взвесила на руке. Какая безвкусица! Открыла телефон, высветилось время. В Корчуле двенадцать тридцать. В Лондоне одиннадцать тридцать. Гэри играет на пианино или фотографирует белок в парке. Она прогнала образ Гэри в смятых простынях рядом с Мадемуазель-Которую-Нельзя-Называть. Шесть тридцать утра в Нью-Йорке. Восемнадцать тридцать в Пекине или Шанхае… Шанхай! Она достала из сумки «Прада» (подарок миссис Ньюмен) маленький изящный блокнотик, нашла номер Милены Корбье, набрала его. Она много раз пыталась позвонить ей. Милена не отвечала. Видимо, Марсель ошибся, когда записывал ее телефон. Но что мешает попытаться еще разок?

Гудок, второй, третий, четвертый… Она уже собиралась отключиться, как вдруг услышала голос Милены, ее легкий провинциальный акцент, от которого она тщетно пыталась избавиться.

— Алло?

— Милена Корбье?

— Да.

— Это Гортензия Кортес.

— Гортензия! Дорогая моя, любимая, зайчик мой ненаглядный… Как я счастлива тебя слышать! О! Я так по вам скучала, карамелечки мои!

— Милена Корбье, анонимщица?

Гортензия услышала в трубке сдавленный всхлип, потом молчание.

— Анонимщица Милена Корбье, которая пишет двум сиротам тошнотворно сладенькие письма и внушает им, будто их отец жив, хотя он давно и безнадежно мертв?

Снова тот же всхлип. Дважды.

— Милена Корбье, которая до того озверела от скуки в Китае, что не знает, какую еще извращенную игру придумать? Милена Корбье, которая создала семью по переписке?

Всхлип перешел в сдавленное рыдание.

— Ты прекратишь посылать свои мерзостные письма, или я тебя сдам полициям всех стран мира, расскажу обо всех твоих делишках, о подделке документов, о фальшивых подписях и сфабрикованных счетах. Ты поняла меня, Милена Корбье из Лон-ле-Сонье?

— Но я… я никогда… — выдавила Милена. Она уже ревела в голос.

— Ты врунья и манипуляторша. И сама это знаешь. Так что… Просто скажи мне: «Да, я поняла, я больше не буду писать эти подлые письма», — и тем самым спасешь свою шкуру.

— Я никогда…

— То есть ты хочешь, чтобы я привела свои угрозы в исполнение? Попросила Марселя Гробза заткнуть тебе пасть?

Милена на мгновение замолчала, потом послушно повторила:

— Да, я поняла…

— И последний совет, Милена Корбье: нет смысла звонить и жаловаться Марселю Гробзу. Я все ему рассказала, и он лично готов повесить тебе на хвост всех легавых Земли!

Последний всхлип, рыдания. Вероломная лгунья заткнулась, не пытаясь возражать. Гортензия подождала и, убедившись, что враг наголову разбит, отключилась и бросила ненужный мобильник на соседний матрас, рядом с тюбиком крема для загара и солнечными очками «Фенди».

Августовская жара просачивалась сквозь закрытые ставни. Тяжелая, неподвижная жара, которая ослабевала лишь ночью, лишь на несколько часов, вновь наваливаясь с первыми лучами рассвета. Было всего десять утра, но солнце уже палило, как из огнемета, по белым металлическим ставням на кухне.

— Не понимаю, что за погода, — вздыхала Ирис, развалившись в кресле. — Два дня назад хоть отопление включай, а сейчас хочется залезть в холодильник.

Жозефина пробормотала: «Климат меняется…»: выдумывать что-то пооригинальнее было лень. Невыносимая жара мешала тщательно выбирать слова, не было сил старательно оттачивать фразу, точно и изящно выражать свои мысли, и она изъяснялась штампами вроде «климат меняется, люди меняются, мужчины уже не те, женщины уже не те, экология уже не та, животные вымирают…». Зной отуплял их, выматывал, заставлял, как двух зверьков, укрываться в самом прохладном месте квартиры, где сестры делили на двоих поток воздуха от вентилятора и капельки косметической воды «Кодали». Прыскались водой и поворачивали красные распаренные лица к гудящим лопастям.

— Два раза звонил Лука, — сказала Ирис, выгибаясь навстречу прохладе. — Очень хотел с тобой поговорить. Я сказала, ты перезвонишь…

— Вот зараза! Забыла отправить ему ключ! Нужно сейчас же это сделать…

Она лениво поднялась, пошла искать конверт с маркой, надписала адрес Луки и положила ключ в конверт.

— И ни слова ему не напишешь? Больно суховатая отставка-то.

— Ох, где моя голова? — вздохнула Жозефина. — Пора уже проснуться!

— Дерзай! — улыбнулась Ирис.

Жозефина взяла лист бумаги и застыла, не зная, что написать.

— Скажи, что едешь на каникулы со мной в Довиль. Он оставит тебя в покое.

Жозефина написала: «Лука, вот ваши ключи. Я уезжаю в Довиль к сестре. Желаю приятно провести остаток лета. Жозефина».

— Вот, — сказала она, заклеивая конверт. — Скатертью дорога.

— Зря ты так! Девочки говорят, он очень красивый мужчина…

— Может быть, да только я больше не хочу его видеть.

Уши ее загорелись: она договорила про себя «с тех пор, как люблю Филиппа». Потому что я все еще люблю его, хоть он и не подает признаков жизни. Во мне живет какая-то непонятная уверенность. Она положила письмо в сумку и мысленно попрощалась с Лукой.

— Хорошо, — вздохнула Ирис, положив ноги на спинку соседнего стула.

— Ммм… — промычала Жозефина, передвигаясь поближе к вентилятору.

— Прочесть тебе твой гороскоп?

— Ммммда…

— Ну вот… «Основная тенденция: вас ожидает буря событий, начиная с пятнадцатого августа…»

— Это сегодня, — заметила Жозефина, поворачиваясь к потоку прохладного воздуха мокрым от пота затылком.

— «…до конца месяца. Держитесь, это может быть тяжело и не пройдет для вас безболезненно. Любовь: потухшее пламя вспыхнет с новой силой. Здоровье: возможно учащенное сердцебиение».

— Видишь, намечается хоть какой-то сдвиг, — пробормотала Жозефина, заранее устав от будущего бурного круговорота событий. — А у тебя что?

— Сейчас поглядим: «Основная тенденция: вы столкнетесь с труднопреодолимым препятствием. Используйте свое обаяние и дипломатию. Если вы решите на насилие ответить насилием, вы проиграете. Любовь: ожидается столкновение интересов, только от вас зависит, выиграете вы или проиграете. Все будет висеть на волоске…» Брр! Неутешительно!

— А что про здоровье?

— Я никогда не читаю про здоровье! — сказала Ирис, закрыв газету и сложив ее вдвое, чтобы обмахиваться как веером. — Хочется быть пингвином и кататься по ледяным торосам…

— Лучше поехать в Довиль и плескаться в водичке…

— Не говори мне о Довиле! По радио передавали, что там была жуткая буря сегодня ночью…