Титаны и тираны. Иван IV Грозный. Сталин - Эдвард Радзинский

По-прежнему она молчит, а пленум гогочет над «лжецом».

Зря бедный Бухарчик обращается к вдове Ленина. Она теперь безгласна, как был безгласен прежде сам Бухарин. Все хотят заработать право на жизнь.

Во исполнение решения комиссии, Бухарин и Рыков были арестованы. Перед очередным заседанием они сдавали пальто гардеробщику, когда их окружили молодые люди…

Пленум постановил, что Бухарин и Рыков «как минимум знали о террористической деятельности троцкистов-зиновьевцев». Все их письма и объяснения в ЦК были названы «клеветническими». В это время они уже были на Лубянке — на первом допросе.

Напутствие инквизиции

На пленуме Хозяин сделал свой знаменитый страшный доклад. Он назывался привычно-скучно: «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников». На самом деле это было напутствие инквизиции.

«Надо помнить: никакие успехи не могут аннулировать факта капиталистического окружения… Пока есть капиталистическое окружение, будут и вредительства, террор, диверсии, шпионы, засылаемые в тылы Советского Союза… Надо разбить и отбросить гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас будет затухать… Нам не хватает… готовности ликвидировать свою собственную беспечность, свое собственное благодушие… Неужели мы не сумеем разделаться с этой смешной и идиотской болезнью, мы, которые свергли капитализм, построили в основном социализм и подняли высоко знамя мирового коммунизма…»

Весь пленум ретиво соревновались его участники: кто больше выявил вредителей. Страх уже обернулся безумием.

Делегат Т. Богушевский выявил вредителей на радио: «В траурный день, в день смерти Ленина, они якобы в виде технической пробы играли цыганские романсы. А 23 января, в день трансляции обвинительного заключения по делу о троцкистах, играли похоронный марш Шопена».

И выступают, выступают… Об успехах в охоте на людей рассказывает сам Ежов, перечисляет арестованных по наркоматам: «За последние месяцы осуждены… Наркомат легкой промышленности — 141, наркомпрос — 228…»

Но делегаты в зале негодуют — маловато по легкой промышленности!

Молотов в роли главного нападающего, саркастически: «Тут товарищ Любимов (нарком легкой промышленности. — Э.Р.) сидит и чего-то молчит».

Ежов (успокаивая): «По наркомлегпрому мы, по существу, только разворачиваемся. Хотя уже и сейчас у нас осужден 141 активный вредитель и диверсант. Из них довольно значительная группа расстреляна».

Радостное оживление зала. Не от кровожадности — от страха.

Страх заставляет демонстрировать рвение. И они — «мясо и кости людей» — показывают это рвение, вживаясь в роли обличителей, пьянея от кровавого безумия.

Эйхе: «Мы в Западной Сибири вскрыли много вредителей. Мы вскрыли вредительство раньше, чем в других краях».

Да, первым понял указания Хозяина верный Эйхе… но не понял цели. Он, член партии с 1905 года, столь ретиво истреблявший своих товарищей-оппозиционеров, тоже приговорен погибнуть вместе со всей старой партией, но чуть попозже — в 1940 году…

Выступают будущие мертвецы — члены Политбюро Косиор и Постышев, выступает Мария Ульянова… Один общий хор: распни их!

Хозяин мог быть доволен, наблюдая это соревнование. И когда на трибуне очередной выступающий готовился гневно (надо не просто выступать, но с «безудержным гневом») сообщать о достижениях по ликвидации врагов, добрый Отелло прервал его шуткой: «Ну как у вас дела? Всех врагов разогнали? Или остались еще?» (Смех зала.)

Они весело смеются. За этим смехом прячутся облегчение и вера — он благодушествует, значит, кончилось? Пронесло?

Смеются… И Хозяин, должно быть, тоже смеется. Потому что он знает их судьбу.

Все главы народного хозяйства отчитались, рассказали о достижениях в ликвидации врагов, покаялись в недостаточной бдительности (это именуется самокритикой) и прославили доклад Вождя. Наступила очередь наркома обороны Ворошилова:

«В армии сейчас, к счастью, вскрыто не очень много врагов. Говорю «к счастью», надеясь, что в Красной армии врагов вообще не очень много. Так оно должно и быть, ибо партия посылает в армию лучшие свои кадры…»

Нет, не понял ситуации глуповатый Ворошилов. И главный нападающий — «посвященный» Молотов — выступает резко:

«Если у нас во всех отраслях хозяйства есть вредители, можем ли мы представить, что только в военном ведомстве нет вредителей? Это было бы нелепо…»

И Молотов произносит зловещую фразу: «Военное ведомство — очень большое дело, проверяться его работа будет не сейчас, а несколько позже, и проверяться будет очень крепко».

Крепкая проверка

После партии армия была второй заботой Хозяина. Сколько лет армией правил Троцкий… Сменив его на Ворошилова, Сталин беспощадно изгнал прежних командиров.

В начале 30-х годов он продолжил: из армии были выгнаны 47 000 человек. Но многих нельзя было тронуть. Это были прославленные герои гражданской войны: Уборевич, Корк, Якир, Блюхер, Шмидт… О них писали книги, их имена были в учебнике истории.

Якир — самый молодой из когорты героев, сын еврейского провизора, знаменитый своей храбростью и матерной речью.

Уборевич — вместе с Фрунзе захвативший неприступный Крым, командующий Белорусским военным округом.

Шмидт — сын сапожника, с 15 лет участвовавший в кровавой гражданской резне; урод, прославившийся своими любовными победами.

Маршал Блюхер — кавалер первых орденов Красного Знамени и Красной Звезды, громивший белых на юге и на востоке, командующий Дальневосточной армией.

Корк, с его знаменитой лысой как шар головой, защитивший с Троцким Петроград и добивавший в Крыму Врангеля; возглавлял Военную академию…

Они презирали его, помнили, как оконфузился Коба во время польской кампании. Ему доносили, что они о нем говорят. Разве при таких военачальниках мог он до конца положиться на армию?

И главное: видя уничтожение партии, они могли объединиться. Даже просто из страха.

Хотя есть версия, что заговор военных действительно существовал. Генерал Орлов писал в воспоминаниях, как он встретился в Париже со своим родственником, заместителем наркома внутренних дел Украины Кацнельсоном, который сообщил ему о близком падении Сталина и о том, что в заговор против него входят военные. Сразу же после возвращения Кацнельсон был арестован, и в то же время начались аресты военных.

Была ли это столь любимая Сталиным провокация или плод фантазии Орлова (он порой выдумывает в своей книге)? Или заговор военных все же существовал? Мы об этом можем только гадать. Одно несомненно — Хозяин выступил первым.

В своем триллере он придумал объединить военных с правыми. Они должны были создать «военнополитический заговор». Сюда же для масштаба Хозяин присоединит Ягоду и старого друга Енукидзе. Руководит всей этой бандой, естественно, Троцкий, а за их спиной, само собой, — Гитлер. Армия, Кремль, партия, НКВД — пособники Гитлера и Троцкого… Достойное развитие сюжета. Доказательства шпионажа военных найти нетрудно: у Красной армии были старые связи с рейхсвером, а арестовать несколько высших командиров и заставить их дать нужные показания — дело техники.