Книга Черной и Белой магии. Иная Реальность - Александра Крючкова

Возвращаешься на кухню, заливаешь кипятком чай из пакетика. Хочешь долить из графина холодной кипячёной воды, но графин пуст. Открываешь большой холодильник – в нём торчит длинный розовый хвост купленной в ИКЕЕ серой крысы – единственной его обитательницы уже который день, потому что когда возвращаешься домой «вчера = уже сегодня», заехать ещё куда-то, чтобы купить хоть что-нибудь, кажется подвигом.

Пьёшь чай с мыслью, что неплохо было бы вчера поинтересоваться, а какая сегодня ожидается погода. Напяливаешь на себя что-то среднее из того, что осталось в шкафу (чистого и глаженого), а не свалено в куче на кресле и около. Клятвенно обещаешь разобраться в выходные, одновременно отдавая себе отчёт в том, что выходных, скорее всего, опять не случится.

* * *

Я вхожу в свой кабинет и распахиваю окно. На столе – завал бумаг. Плюхаюсь в кресло, включаю компьютер, набираю внутренний номер секретарши и, как каждое утро на протяжении нескольких лет, железным голосом произношу:

– Кофе и документы.

Звонит Брат. Он всегда звонит мне утром, когда просыпается. Но, даже если он звонит в любое другое время суток, наш разговор всегда начинается с его коронного вопроса:

– Привет, Лиса, а ты где?

– В офисе… А ты?

– На Рублёвке…

Он молчит, придумывая, какую бы такую задачку мне поставить или чем бы озадачить кого-нибудь ещё из наших сотрудников.

– Слушай, а если мы… А нет, это уже… Ну ладно тогда? Пока?..

На самом деле его «пока» – всего на пару часов. Или минут. Брат звонит постоянно, в течение дня и до позднего вечера. Сначала непривычно. Потом, наоборот, грустно, если он долго не звонит. Странное чувство: он всегда где-то рядом, на расстоянии телефонного звонка, всегда в курсе того, где я и что я делаю. И я могу позвонить ему сама в любое время суток. Просто так. Но обычно я отправляю ему sms-ку, и он перезванивает.

Брат приезжает часто, обычно ближе к вечеру. Если я не на машине, подвозит куда-нибудь. Он часто меняет машины, а я не замечаю. Он спрашивает, нравится ли мне его новое суперприобретение. Я в них не разбираюсь, а он обижается, что я неспособна заценить продемонстрированные мне примочки…

У него много машин и столько же бизнесов. То, чем занимаюсь я, – это так, мелочи, игрушка. Не знаю, откуда у него столько энергии. Кажется, он постоянно работает, думает и говорит только о работе, имея по тысячи идей на каждый новый день, в том числе и на выходные. Вечерами по будням он всегда произносит: «Отоспишься в субботу…» Но уже в субботу рано утром звонит, когда я ещё сплю, и предлагает куда-нибудь съездить с ним за компанию по рабочим вопросам. Ну… или в воскресенье…

* * *

К нам часто приплывают в гости акулы империализма. Тогда мы ведём с ними ночной образ жизни: рестораны, казино и места, куда не пускают девочек. Брат договаривается, чтобы для меня сделали исключение, и я всегда прохожу с ними в «запретные зоны». Мы возим гостей и туда, куда девочек впускают бесплатно. Пока акулы выбирают бесплатно впускаемых девочек, мы с Братом пьём коньяк. Одна из акул как-то странно себя ведёт. И я шепчу Брату на ухо:

– А может, ему нужны не девочки? Или уже вообще никто не нужен?

И мы тихонько хихикаем.

Далеко за полночь, вернее, ближе к утру, Брат ловит мне машину. И мне нравится, как он это делает. Сначала всегда спрашивает, устраивает ли «пойманная» или отловить какую ещё. После кивка в знак согласия он чуть ли не хватает водителя за горло и серьёзным голосом ПРОИЗНОСИТ:

– Если что-нибудь с ней случится, убью!

Мне смешно, я знаю: Брат даже мухи не обидит. Но я не показываю виду. А Брат записывает номер машины и говорит:

– Войдёшь в квартиру, позвони. И я ему звоню.

* * *

Брат звонит мне. Просит захватить все мои отчётности и зайти к нему в офис. Я прихожу и оказываюсь на ковре у Министра, который спрашивает меня о том, о чём я не знаю, что говорить. Не потому, что не знаю, что сказать, а потому, что не знаю, как нужно сказать: так или сяк? И я молча бешусь внутри себя – Брат меня никак не предупредил…

Да, иногда он доводит меня до белого каления, но теперь я сдерживаюсь. Сначала было сложно, потому что я такая же взрывная, как и он. Мы вообще очень похожи. Я смотрела на него, как на своё отражение в зеркале, и думала: «Боже, как же ужасно я выгляжу со стороны в приступах праведного гнева…» Теперь я всегда молчу, когда он бушует. Зато когда остывает, говорю всё что думаю, жёстко и резко. И он понимает: это – моя реакция в ответ на его вчерашнюю бурю. Тогда он произносит:

– Ты – злая, когда голодная. Пойдём, я тебя накормлю.

И мы обедаем в каком-нибудь ресторанчике. Или ужинаем.

* * *

Постоянные нервы, жизнь как на вулкане… Периодически мне хочется всё бросить и уйти. Однажды, когда мы в очередной раз ужинаем в ресторане с одной из акул империализма, которая консультирует Брата по разным вопросам, я говорю, что устала от них обоих и завтра же напишу заявление об уходе.

– Ты не сделаешь этого, Ди-Джи, – серьёзно произносит Акула.

– Почему? – удивляюсь я.

– Потому что ты не сможешь. Это означало бы предать людей, которые верят в тебя. И если сегодня ты сдашься и уйдёшь, ты предашь их.

– Я не понял, а почему ты хочешь уйти? – удивляется Брат.

– Ты не любишь меня: я хочу в отпуск, а ты не отпускаешь… – я смеюсь.

– Я тебя не люблю??? Да я тебя так люблю, маленькая Лис! Очень! Очень сильно я тебя люблю!!! – он обнимает меня, и, засмеявшись, добавляет: – Просто я – старый солдат и не знаю слов любви…

За окном останавливается какая-то навороченная машинка.

– Сколько такая стоит? – спрашиваю у Брата.

– Новая? Да копейки! А что?

– Если я сейчас уйду, буду ездить на такой машинке.

– Ты будешь ездить на «Мерседесе», если останешься, – грозно произносит он.

Для акул империализма я была Ди-Джи, что сокращённо по-итальянски означает «генеральный директор», а для Брата я навсегда останусь просто «маленькой Лис».

* * *

Мы едем покупать крупный завод. Нас очень много, и все – мужчины, за исключением меня, и все мы – в чёрном, на нескольких чёрных машинах, и я не знаю всех «наших». Мы идём по полю с огромными лужами. Брат и Акула подхватывают меня с обеих сторон под руки и переносят на «сушу».

Владелец завода – тоже весь в чёрном. Он сидит в чёрном кожаном кресле в чёрном-чёрном кабинете и напоминает мне… такого большого чёрного мохнатого монстра с множеством лап, который сидит по центру сплетённой им сети… Мне даже кажется, если он сейчас повернётся и покажет нам свою спину, мы увидим на ней огромный жирный крест… Мохнатый не снижает цену, заметив, что только одна люстра в его кабинете стоит сто тысяч тугриков. Мы оценивающе смотрим на люстру, посмеиваемся и уходим. Паук – Банкрот.