Память льда. Том 2 - Стивен Эриксон

Ещё одну? Кто? Взрыв произошёл где-то у пристани, на востоке. Клубящаяся туча пыли взлетела в воздух.

Паран осторожно приподнял голову, чтобы заглянуть за низкую стену.

Далеко над пристанью кричали чайки. Внизу, покрытое ледовой коркой, грохотало море. На юге в небо били струи воды. Собирался шторм.

Будем надеяться, он идёт сюда — нам бы пошло на руку замешательство.

— Опусти голову! — прошипел Быстрый Бен.

— Прости.

— У меня и без того полно проблем, капитан, нужно быть начеку — прекрати лягаться, Дэторан, чего тебе? Ой, капитан, сэр, посмотрите на север! Высоко в небе!

Паран повернулся.

Эскадрилья морантов — на таком расстоянии лишь пятнышки в небе — летела над городом с востока на запад.

Шесть кондоров взмыли ввысь, чтобы перехватить их.

Моранты обрушили на восточную часть города другие, ещё меньшие пятнышки.

Падение длилось будто вечность, но вот первое ударилось о крышу дома. Взрыв разнёс верхний этаж и кровлю. Затем грохот стал непрерывным, «ругани» падали на город одна за другой.

Колдовство вырвалось из шести кондоров, устремилось к отдалённым морантам.

Скинув бомбы, эскадрилья рассыпалась, но даже так от колдовской волны уйти удалось едва ли десятку.

Дым и пыль окутали восточную часть Коралла.

Оставшиеся кондоры над капитаном и отрядом визжали от ярости.

— Сработало, более или менее, — прошептал Быстрый Бен. — Те улицы, похоже, были забиты паннионскими солдатами.

— Не говоря уж, — сквозь зубы процедил Паран, — об остальных «мостожогах».

— Они уже отступили оттуда.

Паран слышал, что обнадёживающие слова дались чародею нелегко.

«Ругани» обрушились на улицы в пятнадцати шагах позади Хватки и её потрёпанных взводов и в менее чем десяти шагах от нагоняющих к’чейн че’маллей. Взрыв уничтожил охотников К’елль, чьи туши приняли на себя бо́льшую часть смертельного града из раздробленного камня.

Обрывки иссохшей кожи, плоти и осколки костей разбросало по улице. Они чуть не долетели до «мостожогов».

Хватка подняла руку, приказав солдатам замереть на месте. Не только ей нужно было перевести дыхание и подождать, пока сердце перестанет колотиться.

— Это всё меняет, — тяжело дыша, сказала стоявшая рядом с лейтенантом Дымка.

Хватка не удосужилась ответить, но не могла не согласиться с горьким замечанием Дымки. Как и приказывал Паран, они отвлекли внимание по крайней мере некоторых к’чейн че’маллей.

И заплатили за это.

При последнем подсчёте у неё было шестнадцать «мостожогов», способных сражаться, и шесть раненых, трое из которых уже стучались во врата Худа. К’чейн че’малли были не просты проворны — молниеносны. И неумолимы. Даже «шрапнель» их только раззадорила.

В любом случае, снаряды кончились. Хватка развернула солдат на одного из охотников К’елль, чтобы помериться силами в ближнем бою. Больше она так не поступит. Им вообще повезло, что удалось отступить. Видеть, как со всех сторон друзей рубят на мелкие куски — зрелище, которое будет преследовать Хватку каждый оставшийся день жизни. День моей жизни? У меня нет дней. Удивлюсь, если доживу до конца этого колокола.

— Худ нас побери, ещё один!

Лейтенант обернулась на крик.

Очередной охотник показался из углового переулка, царапая брусчатку когтями. Голова низко опущена, клинки наготове.

Менее чем в пятнадцати шагах. Голова чудовища резко качнулась к малазанцам.

Отлично… перевела дух.

— Врассыпную!

В тот момент, когда «мостожоги» начали разбегаться, стена рядом с к’чейн че’малле взорвалась наружу. С пылью и кирпичами из дыры вывалился ещё один охотник, этот — весь изрубленный, голова дико качается, связанная с шеей тонкой жилкой, не хватает одной руки, нога отрублена на уровне лодыжки. Чудовище упало, врезавшись в брусчатку, ломая рёбра и больше не шевелилось.

«Мостожоги» замерли на месте.

Как и первый охотник К’елль. Затем он зашипел и повернул морду к дыре в разрушенной стене.

Из клубов пыли появился т’лан имасс. Иссушенная плоть разорвана и свисает кусками, повсюду оголяя кости, на голове шлем с обломанными рогами. На кремнёвом мече было столько зазубрин, что он казался зубчатым.

Не обращая внимания на малазанцев, он повернулся к охотнику К’елль.

К’чейн че’малле зашипел и бросился в атаку.

Глаза Хватки не смогли полностью уловить молниеносный обмен ударами. Внезапно показалось, что к’чейн че’малле начал валиться: его ноги чуть выше колена были отсечены. Клинок с лязгом упал на брусчатку месте с отрубленной рукой. Т’лан имасс сделал шаг назад, снова двинулся вперёд и с замаха разрубил кости вниз от плеча через грудь и бёдра, пока клинок не выскочил из ящера на брусчатку, подняв сноп ярких искр.

Охотник К’елль рухнул на землю.

Одинокий т’лан имасс повернулся к цитадели и начал идти.

Хватка и остальные смотрели, как воин миновал их и продолжил шагать по улице.

— Худов дух! — пробормотала Дымка.

— Пошли! — рявкнула Хватка.

— Куда? — уточнил капрал Бестолочь.

— За ним, — ответила она уже на ходу. — Кажется, самое безопасное место в этом городе — в тени этого создания.

— Но оно же направляется в цитадель!

— Значит, и мы тоже!

Покрытые коркой грязи, шаркая сапогами, солдаты Скворца медленно выстроились лицом к полю перед мостом и городу за ним. Далеко на флангах стояли баргасты — клан Ильгрес с одной стороны, Белолицые — с другой.

Корлат оставила лошадь с остальными и направилась к низкому холму на запад от торгового тракта, где уже стояли Скворец, Каллор и знаменосец Артантос.

Все они видели воздушные баталии над Кораллом, уничтожение Чёрных морантов и, как минимум, одного звена, несущего солдат Войска Однорукого. Они наблюдали за бомбардировкой, но ни один солдат на склоне не ликовал. Жестокую правду было не скрыть: Дуджек оказался в ловушке за стенами Коралла, его солдат резали, как скот, а Скворец и его измотанное воинство мало чем могли помочь.

Многие видели, что кондоры последовали за Чёрными морантами к укреплениям на горе, но там их встретит Орфантал. В облике одиночника её брат уступал лишь самому Аномандру Рейку. Корлат завидовала ему, ведь у брата была возможность немедленно отомстить.

Тисте анди приблизилась к спутникам, мысленно готовясь принять драконий облик. Приходившая с превращением сила всегда пугала её, ибо была холодным, жёстким проявлением чего-то одновременно нечеловеческого и бесчеловечного. Но на этот раз Корлат с радостью примет её.