Ничья земля. Книга 2 - Ян Валетов

– Ему, – Мохаммед Ахмад ткнул в Базилевича, – оружия не давать. Можешь взять его с собой, твое право, но только без оружия. Я не хочу, чтобы он кого-то случайно застрелил. Ничего с ним не случится. Присмотришь.

– Точно, – подтвердил Хасан, выслушав перевод, – а если и случится, невелика потеря. Закопаем.

Базилевич, натягивающий на себя растянутый трикотажный блейзер, затравленно стрельнул глазами.

В гражданской одежде они выглядели, мягко говоря, не респектабельно. Ботинки пришлось сменить на пляжные тапки, пистолеты (у Исмаила в запасе оказались старенькие, но ухоженные швейцарские «зиг-зауэры» и один пятнадцатизарядный «рюгер», который он без церемоний забрал себе) отправились за спину, под одетые навыпуск застиранные рубахи. При взгляде на Хасана Сергеев не удержался от улыбки – любой оборванец с палестинских территорий вызвал бы у полиции больше доверия. Обычная элегантность Аль-Фахри, который умудрялся выглядеть пристойно в любой ситуации, сменилась нарочитой неряшливостью собирателя пластиковых бутылок. Судя по ухмылке араба, сам Умка выглядел не лучше. Базилевич тоже смотрелся бомжом, только что одевшимся из мусорника. На их фоне драная футболка пирата казалась органичной – Исмаил привык носить такую одежду в повседневной жизни.

– Отлично, – похвалил маскарад Мохаммед Ахмад, и первым запрыгнул в лодку.

Пока его ординарец уносил оружие и снятые вещи в сторону, их катер уже сталкивали на воду, еще секунда – и Исмаил рывком завел двигатель.

– Мы высадимся у порта, – сказал Исмаил спутникам, лавируя в лагуне по направлению к выходу, – там есть человек, которому я плачу. Он же даст нам ночлег, если мы не найдем твой корабль в порту до заката. Если колонны еще нет, мы поищем твоих друзей утром. Будем ждать.

– Если придется ждать долго? – спросил Сергеев.

Исмаил пожал плечами.

– Если с караваном что-то случилось, мы узнаем. Слухи всегда приходят в порт. Если с ним ничего не случилось, то рано или поздно твои друзья здесь появятся. Больше им некуда деваться. День. Два. Неделя. Они придут.

Лодка скользнула в проход.

– В городе мало белых, – продолжил Исмаил, посчитав предыдущую тему исчерпанной. – Арабов много, – он покосился на Хасана. – А белых можно пересчитать по пальцам. Не говори, что ты русский. Не надо. Скажи, что ты поляк. Что ты работал на приисках в Заире и сбежал из Мбужи-Майи во время войны[67].

– Я не говорю по-польски, – сообщил Сергеев.

– Здесь никто не говорит по-польски, – возразил Исмаил. – У меня в деревне как-то жил парень из Польши. Он служил в Иностранном легионе, но был очень вспыльчив, когда выпьет. Ему пришлось выйти в запас, чтобы не повесили свои. Мы сотрудничали, пока его искали.

– Уехал? – спросил Умка, заранее зная ответ.

– Убили.

Катер выскочил на открытую воду, с шумом вспоров волну.

– Он был хороший боец. Говорил мне, что не встречал в Джибути соотечественников. Русские в Легионе есть, это точно, а поляков нет. Ладно… Теперь переводи то, что я буду говорить для них…

Михаил кивнул.

– Мы высадимся в портовом квартале. В центр города лучше не соваться. Там много военных и полиции, а их невнимание дорого стоит. Там же можно встретить белых. Мне на это наплевать, а вот вам – нет. Араб может туда пойти, если хочет посетить мечеть. Но лучше пусть пройдется по лавкам, и будет держать уши открытыми. На базаре много болтают – могут и полезное сказать. Вы, двое, – Исмаил кивнул подбородком в сторону Сергеева и Базилевича, – сходите с моим человеком в доки и смотрите там в оба. Я же встречусь с одним исса[68] из портовой конторы.

– Хочешь найти тех, кто грузит их судно? – спросил Хасан у негра на арабском, выслушав перевод.

Исмаил кивнул.

– И выяснить, куда они будут плыть. Если это Аден, то у нас совсем нет времени. До него меньше 250 километров. Грабить сухогруз, пока он не будет в 50 километрах от порта – чистое самоубийство!

– Корабль не надо грабить. Корабль надо потопить, – сказал Сергеев жестко.

– На этом корабле мои деньги, – заметил Исмаил, приподнимая бровь. – Я помогаю тебе только потому, что там мои деньги. После того как я возьму их – можешь делать с кораблем все что хочешь. Можешь топить. Можешь продать. Можешь требовать выкуп за команду. Мне все равно. Но только после того, как я возьму свои деньги. Ты понял меня, капитан?

Сергеев кивнул. Вступать в спор или тем более ссориться с человеком, который командовал операцией, было бы глупо. Так можно поступать только тогда, когда готов сам выполнить всю работу, а Михаил не рискнул бы возглавить процесс. Не сам абордаж, конечно – случалось в его жизни брать штурмом суда, и до сих пор, бывало, снилось ночами жаркое пламя, вырвавшееся из трюмов, и треск, с которым пылает человеческая плоть. Но сейчас не время было проявлять гонор. Без Исмаила он не сможет выйти на цель. Без людей Исмаила захват судна в дневное время невозможен физически. А будет ли в его распоряжении хотя бы одна ночь, Умка не знал. Поэтому человеку умному надлежало пока молчать в тряпочку и со всем соглашаться. Будет день, будет пища. Проблемы придется решать по мере поступления.

По мере того как лодка приближалась к низкому каменистому берегу, становилось все жарче. Ветер, дующий с континента, от массивной горной гряды, опоясывающей залив с севера, был удушлив, тяжел и пахнул раскаленной землей и пылью. Сергееву даже показалось, что он слышит запахи города, но на таком расстоянии это было сомнительно. Они уже могли рассмотреть мыс, за которым скрывался порт, низкие строения, рассыпанные по береговой линии, силуэты портовых кранов. С рейда в Джибути заходил большой сухогруз, выкрашенный в охряной цвет, с темными полосами на трубе. Два танкера и контейнеровоз, возле которого болтался длинный, как колбаса, лихтеровоз, ждали очереди.

Лодка Исмаила шла приблизительно в миле от берега. Сергеев, не отрываясь, смотрел на землю в бинокль. Он впервые был в Джибути и старался запомнить основные ориентиры. Мало ли что может случиться! Город казался небольшим по европейским меркам и совсем уж крошечным для единственного перевалочного порта в районе Африканского Рога. Более всего столица Джибути напоминала построенную безумным художником-эклектиком театральную декорацию. Взгляд Сергеева натыкался то на ветхие особнячки во французском стиле, то на некогда строгие двухэтажные здания центра, то, практически на пределе приближающей силы бинокля, на прикрытые кусками рубероида сараи о трех стенах, которые здесь звали домами.

Все познается в сравнении, так что для этой части Африки город был велик. Более того – в нем была работа, значит, он был и богат. Умка рассмотрел вагоны, которые тащил за собой длинный зелено-красный тепловоз, и понял, что видит ветку железной дороги, тянущуюся от границы в порт. Эти 100 километров рельсового пути были одним из достояний Джибути: по ней шли к морю грузы отрезанной от водного сообщения Эфиопии.