Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру

Все из того же небольшого свертка Рультабийль достал сложенный вчетверо лист бумаги, из которого вынул двумя пальцами какой-то предмет и протянул его председательствующему:

– Вот волос, белокурый волос мадемуазель Стейнджерсон, с пятнышками крови на нем. Он прилип к краю мраморной доски опрокинутого ночного столика. Край доски тоже был запачкан кровью. Вроде бы ерунда, маленькое красное пятнышко. Но весьма важное: благодаря ему я понял, что, вскочив в безумстве с постели, мадемуазель Стейнджерсон упала как подкошенная, с размаху ударилась о мраморную доску и поранилась, а волос с виска прилип к ней – она ведь не была причесана на прямой пробор. Врачи заявили, что ее ударили тупым орудием, а поскольку на полу нашли кастет, следователь тут же решил, что это и есть орудие преступления, однако край мраморной доски тоже тупое орудие. О нем не подумали ни врачи, ни следователь, он не пришел бы в голову и мне, не возьмись я за дело с нужного конца и не укажи мне на него мой разум, не заставь он меня обо всем догадаться.

Зал опять взорвался было рукоплесканиями, но Рультабийль сразу же заговорил снова, и публика мгновенно стихла.

– Кроме имени убийцы, которое мне предстояло узнать только через несколько дней, я хотел выяснить еще одно: когда произошла первая часть драмы. Понял я это из допроса господина Стейнджерсона и его дочери, хотя последний и ввел в заблуждение следователя. Мадемуазель Стейнджерсон в точности рассказала, что она делала весь этот день. Мы установили, что преступник проник в павильон между пятью и шестью – ведь приблизительно в четверть седьмого профессор с дочерью вновь принялись за работу. Стало быть, искать нужно между пятью и четвертью седьмого. Да что я говорю! В пять профессор был еще с дочерью. Драма не могла произойти, когда он находился неподалеку. Значит, в этом коротком отрезке времени мне нужно найти момент, когда профессор и дочь были не рядом. Вот я и нашел его при допросе, происходившем в спальне мадемуазель Стейнджерсон в присутствии ее отца. Разговор тогда велся о том, что около шести профессор с дочерью вернулись в лабораторию. Господин Стейнджерсон сказал: «Как раз в этот момент к нам подошел мой лесник и ненадолго меня задержал». Лесник говорил с профессором не то о вырубке леса, не то о браконьерах; мадемуазель Стейнджерсон с ними не было, она уже вернулась в лабораторию – ведь чуть позже профессор сказал, что расстался с лесником и присоединился к дочери, которая уже работала.

Вот в эти несколько минут и разыгралась драма. Иначе быть не могло. Я прекрасно вижу, как мадемуазель Стейнджерсон возвращается в павильон, заходит к себе в комнату, чтобы снять шляпку, и оказывается лицом к лицу с преследующим ее бандитом. Тот уже некоторое время находился там, готовя все к ночному свиданию. Он снял неудобные башмаки папаши Жака – об этом я уже говорил следователю, украл бумаги, о чем я тоже рассказывал, и только забрался под кровать, как вернулся папаша Жак, чтобы вымыть переднюю и лабораторию. Время тянулось медленно. После ухода папаши Жака он вылез из-под кровати, походил по лаборатории, вышел в переднюю, посмотрел в окно и увидел – а было еще светло, – что к павильону подходит мадемуазель Стейнджерсон, одна. Он никогда не осмелился бы напасть на нее в такой час, если б не был уверен, что она одна. А раз он увидел только ее, значит разговор между господином Стейнджерсоном и лесником происходил за поворотом тропинки, там, где растет несколько деревьев, скрывавших их от взора негодяя. Тут же созрел план: наедине с мадемуазель Стейнджерсон ему будет гораздо спокойнее, нежели ночью, когда на чердаке уляжется спать папаша Жак. И ему обязательно нужно было закрыть окно передней. Этим, кстати, и объясняется, что ни господин Стейнджерсон, ни лесник, стоявшие поодаль от павильона, не слышали выстрела.

Затем он вернулся в Желтую комнату. Появляется мадемуазель Стейнджерсон. Дальше все произошло молниеносно. Мадемуазель Стейнджерсон закричала или, скорее, хотела закричать от ужаса, он схватил ее за горло. Быть может, он намеревался ее задушить. Но мадемуазель Стейнджерсон нащупала в ящике ночного столика револьвер, взятый ею, когда она стала опасаться угроз преступника. Убийца уже замахнулся кастетом – страшное оружие в руке Ларсана-Балмейера! Но она выстрелила, и он выронил кастет. Тот упал на пол, залитый кровью преступника, убийца покачнулся, опершись о стену, оставил на ней отпечаток руки и, испугавшись нового выстрела, убежал.

Она следит, как он пересекает лабораторию. Прислушивается. Что он там делает в передней? Что-то он долго не прыгает в окно. Прыгнул! Она подбегает к окну и закрывает его. Но видел ли что-нибудь отец? А может, слышал? Теперь, когда опасность миновала, все ее мысли об отце. В ней просыпается нечеловеческая энергия: нужно попытаться успеть все скрыть. И господин Стейнджерсон, вернувшись, видит, что дверь в Желтую комнату закрыта, а его дочь сидит, склонившись над столом, и работает.

Рультабийль повернулся к Роберу Дарзаку и воскликнул:

– Вы знаете правду, так скажите, разве не так было дело?

– Я ничего не знаю, – ответил господин Дарзак.

– Вы – герой! – промолвил Рультабийль, скрестив руки на груди. – Но если бы мадемуазель Стейнджерсон могла знать, что вы на скамье подсудимых, она освободила бы вас от данного вами слова, умолила бы рассказать все, что вам доверила, да что там – сама явилась бы вас защищать!

Робер Дарзак сидел недвижно и молчал, печально глядя на Рультабийля.

– Мадемуазель Стейнджерсон здесь нет, – продолжал тот, – но именно поэтому здесь я. Поверьте, господин Дарзак, лучшее, единственное средство спасти мадемуазель Стейнджерсон и вернуть ей рассудок – это оправдать вас.

Последняя фраза была встречена громом оваций. Председательствующий даже не пытался охладить пыл зала. Робер Дарзак спасен – чтобы убедиться в этом, достаточно было взглянуть на присяжных. Их вид говорил об этом без всяких слов.

– Но что же это за тайна, из-за которой мадемуазель Стейнджерсон скрыла от отца, что ее пытались убить? – воскликнул наконец председательствующий.

– А вот этого, – ответил Рультабийль, – я, сударь, не знаю. Это не мое дело.

Председательствующий попытался еще раз обратиться к Роберу Дарзаку:

– Сударь, вы все еще отказываетесь нам сообщить, что вы делали, когда на жизнь мадемуазель Стейнджерсон было совершено покушение?

– Ничего не могу вам сказать, сударь.

Председательствующий взглядом попросил у Рультабийля объяснений.

– Можно полагать, господин председательствующий, что отлучки господина Дарзака тесно связаны с секретом мадемуазель Стейнджерсон. А