Песнь Шаннары - Терри Брукс

Брин замотала головой:

— Нет, это вовсе не ты подвел меня. Это я сама себя подвела.

Друид поднял руку (до этого он прятал руки в складках плаща), и Брин увидела, что рука почти прозрачная.

— У меня мало времени, так что слушай внимательно, Брин Омсворд. Я действительно многого не понимал в черной магии. Угрюм-из-Озера сказал тебе правду: я заблуждался и ошибался. Я знал, и отец предупредил меня, что сила заклятия — это и проклятие, и благословение, а тот, кто несет в себе эту силу, может стать и спасителем, и разрушителем, — как выйдет. Но ты, Брин, ты всегда была доброй и благоразумной. Я думал, этого достаточно. Я думал, пока ты такая, особой опасности нет.

Я так и не смог постичь истину об Идальч. Я не смог вовремя понять, что опасность, исходящая от магии, выходит далеко за пределы собственной силы тех, кто владеет темным колдовством. Потому что главной и настоящей опасностью всегда была книга — книга, разрушающая всех, кто приходил за ее волшебством. Всегда. Со времен Чародея-Владыки и до этих дней, когда Идальч опять породила чудовищ — Мордов, черных странников. Все они были рабами Идальч, ибо Идальч отнюдь не простое собрание записей темных секретов, неодушевленный предмет, пергаментные листы и обложка из кожи. Она была живой — живым Злом. И всех, желающих овладеть ее силой, завлекала она соблазном могущества и подчиняла себе. — Алланон подался вперед, его черный плащ пронзали лучики солнечного света, словно плащ прохудился. — Она ждала, что ты придешь к ней. Но сначала ей надо было тебя испытать. И вот, каждый раз когда ты призывала силу заклятия, ты все больше и больше поддавалась соблазну силы.

Да, ты понимала: что-то не так, дальше так продолжаться не может, — но сила сама вынуждала тебя призывать ее снова и снова. И меня не было рядом, чтобы сказать тебе, что происходит. И к тому времени, как ты вошла в Мельморд, ты стала уже другой — темным существом, подобным тем, кто служил Идальч, — и ты верила: так и должно быть. Книга заставила тебя поверить. Ей нужно было тебя покорить и использовать в своих черных целях. Даже призраки-Морды не могли бы сравниться по силе с тобой, ибо ты родилась уже с магическим даром, а они — нет. В тебе Идальч обрела бы оружие более мощное, чем то, которым она владела раньше. Служили ей многие, но даже Чародей-Владыка не обладал такой силой, какая есть у тебя.

Да, Брин уже поняла, но и теперь не могла поверить до конца.

— Значит, она говорила правду, когда сказала, что ждала меня, что между нами существует связь…

— Искажение правды — двойной обман, — предостерег Алланон. — Ты приблизилась тогда к самому порогу: еще шаг — и ты стала бы тем, во что хотела обратить тебя Идальч. Вот тогда вашу связь было б уже не разорвать. Ты и так ведь едва не слилась с ней — она почти убедила тебя, что ты дитя Тьмы. Тьмы своих страхов.

— Но ведь и песнь желаний могла бы меня обратить именно в это…

— Песнь желаний могла бы тебя обратить — во что угодно.

,Брин поколебалась:

— И теперь еще может?

— И теперь. Всегда.

Алланон подступил совсем близко, и на мгновение Брин показалось, что вот сейчас он обнимет ее и заберет с собой. Но он только поднял глаза и смотрел куда-то вдаль, мимо нее.

— Моя смерть была предсказана у Хейдисхорна. Пришел и мой срок уйти с земли. И теперь, когда не стало Идальч, черная магия должна покинуть мир. Все проходит. Колесо времени сделало полный круг — век кончается. Отец мой свободен. Теперь он обрел покой, в котором ему так долго было отказано. Он больше не связан своей клятвой народам Четырех Земель. — Друид снова смотрел на Брин. — Вот и я тоже сейчас уйду. И после меня уже не будет друидов. Но истина, сохраненная ими, принадлежит тебе, Брин Омсворд. И останется с тобой.

— Алланон… — прошептала она, качая головой.

— Слушай меня, девочка. Все уже сделано: кровь моя обагрила твое чело и слова были произнесены. Я передал тебе истину, что когда-то была моей, а еще раньше — моего отца, и теперь ты хранишь ее. Но не бойся. С тобой ничего плохого не случится. Последняя магическая сила, оставшаяся еще в этом мире, — она в тебе и в твоем брате, в крови вашего рода. Там она и пребудет, хранимая и защищенная. Грядет новый век, в нем не будет места для волшебства. Иное учение поведет народы. И так будет правильно. Справедливо.

Но знай: придет время — не скоро еще, очень не скоро, не одно поколение успеет смениться, — но время придет, и вновь возникнет нужда в магии. Колесо времени вновь совершит полный круг. И вот тогда истина, которую я доверил тебе, станет опять нужна миру; и наследников рода Шаннары вновь призовут, чтобы открыть ее и передать потомкам. Для мира, который еще только будет, ты, Брин Омсворд, сохранишь эту истину.

— Но, Алланон, я не хочу…

Друид вскинул руку, призывая к молчанию:

— Все уже свершилось, Брин Омсворд. Так же как мой отец выбрал меня, я выбрал тебя — мою наследницу.

Она смотрела на него в молчаливом отчаянии.

— Только не бойся, — прошептал друид. Брин беспомощно кивнула:

— Я попробую.

А Алланон уже отступал прочь. Его темная фигура, казалось, растворялась в свете солнца, который теперь свободно лился сквозь его призрачное тело.

— Не призывай больше свою магическую силу, Брин. Теперь это не нужно. Прощай, девочка. Мир тебе.

— Алланон!

Он скользил над поверхностью вод, и вода пенилась и бурлила под ним.

— Вспоминай меня, — донесся тихий шепот друида.

А потом он опустился сквозь серебристую воду в темную глубину и исчез. Гремящий Поток вновь катил свои бурные воды.

Брин застыла на берегу, глядя на вспененную реку. Слезы дрожали в ее глазах.

— Я тебя никогда не забуду, — прошептала она. И, резко отвернувшись, пошла прочь.

Магия исчезла из Четырех Земель, а рассказы о друидах и Параноре стали легендой. Эта легенда будет жить в веках: сначала многие будут верить, что друиды были такие же смертные, из плоти и крови, — мудрые люди, хранители знания, защитники народов. Но кое-кто начнет сомневаться, а было ли это на самом деле? Магия, страшные битвы сил Тьмы и Света, добрых и злых колдунов? Или это всего лишь волшебная сказка? Их будет все меньше и меньше — тех, кто верит. Пройдут годы, века, и в конце концов не останется никого. Но все это еще впереди…

В то утро, когда Алланон уже навсегда ушел из мира смертных, друзья распрощались друг с другом. Действительно, пришло время сказать “до свидания” и разойтись по домам.

— Я буду скучать по тебе, Брин Омсворд, — серьезно проговорила Кимбер, обнимая Брин. Личико девушки было печальным. — И деда тоже будет скучать, правда, деда?

Коглин смущенно зашаркал ногой и кивнул, не глядя на Брин.