Троцкий - Дмитрий Антонович Волкогонов

участвовал в чистке государственного, партийного и военного аппарата и вовремя понял, что и над ним занесен нож гильотины, когда на Дальний Восток по указанию Сталина прибыли Мехлис и Фриновский – два близких доверенных лица советского диктатора. Его указание было лаконичным и зловещим: «разобраться с Блюхером»{983}. Люшков почувствовал, что он, не подав своевременного сигнала в Москву о «вредительской деятельности» маршала, обречен. Уж он-то знал, что подобные «промахи» в системе не прощаются. Каким-то загадочным образом накануне своего ухода за границу он сумел организовать выезд своей семьи в Финляндию. Перебежчик активно сотрудничал с японской разведкой в надежде за услуги выехать в третью страну, чего ему, однако, так и не удалось сделать. Из ряда источников, о которых стало известно из книги Е. Хияма «Планы покушения на Сталина», из других материалов можно сделать вывод, что в Японии накануне войны рассматривался план ликвидации советского лидера с помощью Г. С. Люшкова. Подтвердить или опровергнуть эту версию я не в состоянии.

Напомню еще об одном факте. В первой половине февраля 1937 года Ф. И. Дан прочел доклад перед группой меньшевиков в Париже, который, по сути дела, повторил содержание его статей в «Социалистическом вестнике», озаглавленных: «Смертный приговор большевизму» и «Кризис политики Советского Союза». В докладе он вскользь упомянул о том, что «среди меньшевиков имеются и такие, которые готовы признать в терроре положительную сторону». После доклада начались прения. Слово взял С. М. Шварц, который заявил, что он «вообще против террора, но, однако, считает, что при известных условиях террор может сыграть и положительную роль. Убийство Сталина привело бы в движение широчайшие массы, совладеть с которыми не смог бы ни Ворошилов, ни Каганович, ни кто-либо другой, кто заменит Сталина»{984}.

Так докладывал в Москву присутствовавший на этом собрании агент НКВД. Нетрудно видеть, что «теоретические» рассуждения некоторых меньшевиков, не имевших абсолютно никакого влияния на процессы в СССР, могли быть использованы подозрительным Сталиным для его выводов на печально известном февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б).

Но есть еще одно свидетельство о намерениях «убрать» Сталина, связанное теперь уже с Троцким. Читатель знает о Марке Зборовском. Так вот, в архиве НКВД среди множества его донесений в Москву есть два любопытных документа. Приведу их с некоторыми сокращениями:

«22 января Л. Седов у него (Зборовского. – Д. В.) на квартире по вопросу о 2-м московском процессе и роли в нем отдельных подсудимых (Радека, Пятакова и других) заявил: ”Теперь колебаться больше нечего, Сталина нужно убить“.

Для меня это было столь неожиданным, что я не успел на него никак реагировать. Л. Седов тут же перевел разговор на другие вопросы.

23 января Л. Седов в присутствии моем, а также Л. Эстрин бросил фразу такого же содержания, как и 22-го. В ответ на это заявление Л. Эстрин сказала: ”Держи язык за зубами“. Больше к этому вопросу не возвращались»{985}.

Записка-донесение написана рукой Зборовского. Это нетрудно установить, ознакомившись с его заявлением относительно получения гражданства СССР им и его женой, находящимся в деле «Мака». Как отнестись к этому донесению? Блеф? Миф? «Запрограммированное» донесение накануне очередного московского процесса? Но почему его не использовали ни Вышинский, ни Ульрих? Побоялись разоблачить тайного сотрудника в Париже? Вопросов больше, чем ответов. Приведенный документ с 8 февраля 1937 года значится в деле М. Г. Зборовского. В конце концов Седов мог сказать фразу «Сталина нужно убить» просто в приступе бессильной ненависти к диктатору, сделавшему его семью глубоко несчастной и фактически обреченной. А может быть, он таким образом выдал конкретное намерение?

Правда, стоит напомнить, что за несколько месяцев до этого разговора начальник Иностранного отдела ГУГБ НКВД комиссар государственной безопасности 2-го ранга Слуцкий докладывал Ежову:

«21 июля с. г. (1936-го. – Д. В.) сын Троцкого Лев Седов предложил нашему источнику (”Маку“) поехать на нелегальную работу в СССР. Л. Седов сказал источнику буквально следующее: ”Мы вам дадим поручения, деньги и паспорт. Вы поедете на два-три месяца, объедете несколько местностей по адресам, которые я вам дам. Работа нелегкая. Там, к сожалению, нет центра, куда вы могли бы заехать. Люди изолированы и их нужно искать…“ Сроки возможного отъезда в СССР Седов не определил»{986}. Через месяц на донесении – резолюция синим карандашом: «Не пошло». То ли Зборовский не выразил желания ехать, то ли – что более вероятно – Седов и его отец изменили решение. Во всяком случае, «поездка» не состоялась.

Другой документ, поступивший от того же Зборовского уже в феврале 1938 года, более пространен. Вот некоторые фрагменты этого донесения в Москву.

«С 1936 г. ”Сынок“ не вел со мной разговоров о терроре. Он начал издалека: ”Терроризм не противоречит марксизму. Бывают такие положения, в которых терроризм необходим…“ Во время чтения газеты он сказал: ”Весь режим в СССР держится на Сталине и достаточно его убить, чтобы все развалилось“. Он неоднократно возвращался и подчеркивал необходимость убийства тов. Сталина.

В связи с этим разговором ”Сынок“ спросил меня: боюсь ли я смерти вообще и способен ли я был бы совершить террористический акт? На мой ответ, что все это зависит от необходимости и целесообразности, ”Сынок“ ответил: все дело зависит от человека, способного к смерти. Как народовольцы. А мне еще сказал, что я человек слишком мягкий для такого рода дел.

Разговор на этом внезапно был прекращен появлением ”Соседки“ (Л. Эстрин. – Д. В.) и после не возобновлялся»{987}.

Было ли это зондажом по поручению Троцкого или личной инициативой Седова, сегодня сказать чрезвычайно трудно. Думаю, в объяснении этого документа могут быть разные мотивы и соображения. Не исключено, что НКВД готовил разоблачительный документ, который можно было бы использовать на судебном процессе, но лишь в случае отзыва или ликвидации Зборовского. Далее, Седов, будучи весьма неуравновешенным, эмоциональным человеком, мог сам прийти к этой навязчивой идее: «убрать Сталина». Нельзя исключать (если это не «проделка» НКВД), что таким образом прощупывалась почва по поручению самого Троцкого: кто способен на террористический акт во имя идеи, во имя очищения от «скверны сталинизма». Мы знаем, как сам Троцкий относился к террору, репрессиям во имя революции. Его работа «Терроризм и коммунизм» весьма красноречива. Так что исключать полностью зондаж с целью поиска террориста-смертника, видимо, нельзя.

Все это, конечно, лишь версии, соображения, размышления, навеянные двумя реальными документами, пролежавшими более полувека в совершенно секретных архивах НКВД-КГБ. Ясно лишь одно: нет ни одного реального факта свершения троцкистами громкого «теракта» или факта разоблачения их в процессе его подготовки или свершения. Поэтому исключать мистификаторский характер донесений Зборовского тоже нельзя.

Говоря о масштабах «троцкистского вредительства», Молотов на февральско-мартовском Пленуме в качестве аргумента приводил слова вождя: «Как могло случиться, что вредительство приняло такие широкие размеры? Кто виноват в этом? Мы в этом виноваты…»{988} Обычно дальше пережевывался сталинский тезис, что НКВД запоздал с ликвидацией троцкистов и иных двурушников на четыре года. Но это запоздание с лихвой наверстали. За всеми, кто был как-нибудь связан с Троцким, устанавливали наблюдение, их арестовывали, ссылали, уничтожали. И вот (редкий случай в истории!) одним из опасных мест для людей становились… архивы. Сотрудники НКВД приезжали в архивы Красной армии, Центрального Комитета партии, Октябрьской революции и тщательно просматривали директивы, приказы, переписку Троцкого. Сколько фамилий, писем, списков! Подавляющее большинство лиц, которых обнаруживали в архивных делах, обрекались на преследования, обычно с самым трагическим концом.

Вот список сотрудников секретариата Предреввоенсовета Республики в 1919 году:

«Готовицкий Николай Михайлович

Глазман Михаил Соломонович

Нечаев Василий Матвеевич

Цветков Петр Андреевич

Сеглин Юрий Иванович

Зейц Георгий Христианович

Горяинов Александр Николаевич

Тихонов Александр Георгиевич

Колонтарова Александра Андреевна

Петржак Андрей Михайлович

Спиридонов Тимофей Иванович

Бранд Елена Андреевна

Попова Елена Александровна

Сафонова Мария Сергеевна…»{989}

Фамилии следуют еще и еще. И хотя большинство этих людей пощадила Гражданская война, сталинская инквизиция не выпустила из своих лап почти никого… Такова картина по Реввоенсовету, Полевому штабу, наркомату, поезду Троцкого, его помощникам, знакомым по партии и литературной работе.

Цепная реакция политических процессов захватила в свою орбиту тысячи, десятки, сотни тысяч людей. Согласно сталинской логике, всеми ими «руководил» Троцкий. Оставалось удивляться, как могла вырасти такая гигантская армия заговорщиков?