Без предела - Юсси Адлер-Ольсен

– Вы когда-нибудь разговаривали об этом?

Юна покачала головой и смахнула слезу.

– Нет, мы вообще не так много общались. Он отдалился от меня еще и по причине своей нестандартной сексуальной ориентации. Мне его выбор казался странным.

– Вам сложно было принять его выбор?

Она кивнула.

– Вы бросили в его могилу журнал, чтобы показать, что вы примирились?

Хаберсот снова кивнула.

– Нас с Бьярке разделяло многое. Надо было положить конец отстранению. Конец всему.

– Вы знаете, почему перед смертью он попросил прощения у отца, а не у вас?

Юна потерла пострадавшую руку и поджала губы, прежде чем ответить.

– Как же он мог жить, сознавая, что отец совершил самоубийство из-за дела, расследованию которого он мог бы способствовать? Я думаю, своей запиской он попросил прощения за то, чего не совершал, – объяснила она. Слезы тихо капали из ее глаз, образуя темные пятна на сухой поверхности деревянного стола.

– Вы считаете, ваш муж подозревал Бьярке, как предположила Роза?

Юна подняла голову.

– Нет, он был слишком глупым для этого. А Роза…

Все трое услышали странный звук. Восходящий сигнал сирены отразился от крон деревьев, поднялся к небу и повторился ближе. Медленно, но упорно звук набирал силу, менялся с более низкого на более высокий и обратно. К ним спешила помощь.

– Я слышу две сирены, – заметила Юна, наморщив лоб. – Вторая машина полицейская?

– Думаю, да. Обычно они тоже приезжают в подобных случаях.

Ее большие глаза сузились.

– Что мне грозит?

– Думаю, вам не стоит беспокоиться об этом сейчас, – попытался успокоить ее Карл.

– Сколько? – Она обратилась к Ассаду.

– От десяти лет до пожизненного, наверное. Пожизненное – обычно не больше четырнадцати, – Ассад не стал юлить.

– Спасибо. Теперь я знаю. К тому времени мне будет уже семьдесят шесть, если я доживу. Но как-то не хочется…

– Многим сокращают срок тюремного пребывания за хорошее поведение, – Карл хотел утешить ее.

Звук сирен спугнул стаю птиц с деревьев.

– «Я б желала по реке вдаль унестись на коньках, но снега здесь нет никогда, а есть лишь листва». Помните? Я цитировала эти строки, когда вы приехали на Йернбанегэде первый раз. Это из песни Джони Митчелл, вы знаете ее? – Она улыбнулась, скорее сама себе. – Франк познакомил меня с ней. Это он научил меня мечтать о том, где мне хотелось бы оказаться. Когда не устраивает место, где ты находишься. Это все он. Вам знакомо такое чувство?

Оба медленно закивали. Сирены звучали с парковки внизу. Сейчас ее усадят в «Скорую» и увезут с полицейским эскортом. Естественно, ей вспомнилась эта песня.

Юна вскочила настолько внезапно, что они не успели среагировать. В четыре шага миновала расстояние до дыры в кирпичной кладке, прыгнула через несколько ступеней и, бросившись сквозь стену, устремилась в вечность.

Они кинулись за ней, одновременно оказавшись с внешней стороны стены на лестнице. Далеко внизу виднелось изуродованное тело. Юна наткнулась на скалу и, вероятно, умерла мгновенно, даже не долетев до земли. Тело висело на дереве головой вниз.

Точно так же, как тело Альберты семнадцать лет назад.

В течение нескольких минут они стоя провожали взглядами мигалки, пока синие отблески не поглотил океан зеленой листвы.

Карл осмотрел белоснежную перевязку на руке Ассада, в меру тугую и ровную.

– Что сказал врач «Скорой»?

– Я продемонстрировал, что могу согнуть палец, а затем он впрыснул мне антибиотик.

– И?..

– Я могу сгибать его, Карл, что тут еще скажешь?

Мёрк кивнул. Через пару часов Ассад отправится регулярным рейсом в Копенгаген, ожоговое отделение Королевского госпиталя находится всего в пятнадцати минутах езды от аэропорта Каструп. Он намерен убедить Ассада в необходимости нанести визит в больницу.

– Ну что, мы пришли к согласию относительно дальнейших действий?

– Да, мы едем в Листед.

Единогласно.

На полпути в Листед зазвонил телефон Ассада, тот включил громкую связь. Женщина представилась как Элла Перссон, секретарь полиции Кальмара, и сказала, что звонит по поручению инспектора уголовного розыска Франса Сундстрёма.

– Нам удалось установить, кто вызвал полицию и «Скорую помощь» в Академию натурабсорбции в Эланде, – заявила она. – Прослушав запись из отдела регистрации вызовов, специалисты пришли к выводу, что это был голос главы Академии – Ату Абаншамаша Думузи. Мы также имеем основания предполагать, что именно он отключил от вас кабели. По крайней мере, на данный момент никто не признался в совершении этого действия. Инспектор Сундстрём считает, что этот факт может оказаться для вас полезным. Ведь таким образом поступки Ату Абаншамаша Думузи предстают в совершенно ином свете. Имейте это в виду, прежде чем арестовывать его.

Карл с некоторой растерянностью смотрел на пейзаж, который этот самый Франк Бреннан пересекал много лет назад. И пока он размышлял об этом, Ассад сообщил секретарю полиции, что та может передать начальству весть о смерти Ату Абаншамаша Думузи, а соответствующий официальный рапорт они, вероятно, получат чуть позже от местной борнхольмской полиции.

Оставшаяся часть поездки прошла в молчании. На переосмысление полученной информации требовалось время.

* * *

Вокруг дома Кристиана Хаберсота в Листеде сформировалась новая аура. Это жилище внезапно превратилось в пережиток прошлого. Мертвый дом, огромное поле деятельности для ремонтной бригады, памятник ушедшей жизни. Конечно, кое-какие тайны здесь еще сохранялись, но от мистического ореола не осталось и следа.

Заглянув в окна, Карл с Ассадом констатировали, что развернутая Розой деятельность оказалась крайне эффективна. Кроме упаковочных материалов и мебели, представленной в основном книжными стеллажами, здесь не осталось ничего, что могло бы напомнить о некогда воссозданном здесь подробном манифесте о таинственном преступлении.

Осмотрев двойные ворота гаража, они обнаружили, что полиция повесила на них замок.

– Будем ждать слесаря, чтобы проникнуть в гараж через общий вход, или позволишь мне открыть? – спросил Ассад.

Карл собирался спросить, каким образом он собирается сделать это без инструментов, но не успел и рта раскрыть, как сириец воткнул здоровую руку между створками и как следует дернул на себя. Замок остался висеть на своем месте, чего нельзя было сказать о креплении. Ворота распахнулись и обнажили темноту, к которой надо было привыкнуть.

Картина, представшая перед ними, нисколько не изменилась с последнего раза: колесные диски, старые надувные игрушки, банки с лаками и красками на полках, повсюду пустые ящики и коробки.