Вокзал потерянных снов - Чайна Мьевилль

Нетрудно было незамеченными прокрасться по темным улицам Оранжереи. Никто не препятствовал Айзеку и его команде. Впереди шла Пенжефинчесс, самым удивительным образом сочетая лягушачьи прыжки с крадущейся походкой вора. Лук она держала в одной руке, в другой была стрела с широким плоским наконечником — специально для кактусов. Но пускать это оружие в ход пока не было причины. Следом за ней, в нескольких футах, пробирался Ягарек, шепотом задавая направление. Время от времени она останавливалась и давала знак прижаться к стене, опуститься на корточки за какой-нибудь повозкой или прилавком, дождаться когда отойдет от окна храбрец или глупец, решивший выглянуть на улицу. Пять обезьян-конструкций механически семенили рядом со своими живыми спутниками, лишь изредка издавая непривычные уху слабые звуки. Айзек не сомневался, что к привычным кошмарам обитателей купола в эту ночь добавятся металлические чудовища, рыскающие по их гетто.

Айзеку было очень не по себе. Вроде улицы как улицы, как в любом квартале Нью-Кробюзона, разве что кое-где встречается новодел из красного камня да потрескивают факелы. Но огромный колпак давит на психику, он клаустрофобически отрезает кусочек неба, висит над всем, что здесь находится. Снаружи проникают лучики света, искажаемые толстым стеклом, зыбкие и почему-то жуткие. Черная чугунная решетка, к которой крепится стекло, кажется паучьей сетью, поймавшей городок.

Стоило об этом подумать, как нахлынула тревога.

Чувство уверенности было головокружительным. Ткач где-то рядом.

Айзек споткнулся на бегу. Остановился и посмотрел вверх. Только что он видел мир как паутину, а сейчас, пусть на долю секунды, мелькнула сама мировая паутина, и он почувствовал соседство могущественного паучьего духа.

— Айзек! — Поравнявшаяся с ученым Дерхан схватила за руку, потянула за собой.

Но он не тронулся с места, так и смотрел вверх, лихорадочно хватаясь за ускользающее ощущение. Хотел ей шепотом сказать о своем открытии, но не мог говорить внятно, да она и не слушала. Она увлекала его за собой по темным улицам.

Они долго шли извилистым путем, уклоняясь от встречных патрулей и часто поглядывая в сияющее стеклом небо. Наконец остановились перед группой темных зданий у перекрестка двух пустых улиц. Ягарек подождал, пока все приблизятся, повернулся и указал:

— Вон из того окна, что на самом верху.

Здесь купол проходил через жилой квартал. Крыши были обрезаны, дома частью превращены в груды щебня. Но Ягарек указывал на окно, обращенное к центру города, эта сторона здания не пострадала. Три этажа под чердаком были жилые, в щели между шторами проникал слабый свет.

Ягарек дал знак следовать за ним и свернул за угол, в короткий переулок. Но даже здесь, далеко к северу от центра, были слышны приглушенные расстоянием крики растерянных стражников и старейшин. Они никак не могли решить, что надо делать.

— Нужно миновать комнаты, где спят кактусы, — сказал Ягарек. — Нужно подняться на самый верх. Нужно выяснить, откуда выбираются мотыльки.

— Танселл, Пенж, — решительно сказал Седрах, — вам задача: держать под наблюдением дверь. — Оба молча посмотрели на него, затем кивнули. — Проф, вам, пожалуй, лучше идти со мной. А эти конструкции… Думаете, от них будет прок?

— Думаю, еще какой, — проворчал Айзек. — Но постойте: мне кажется, здесь Ткач.

В следующий миг он очутился в центре всеобщего внимания. Дерхан и Лемюэль смотрели на него недоверчиво, авантюристы — бесстрастно.

— С чего вы это взяли, проф? — спокойно произнесла Пенжефинчесс.

— Я… как бы это сказать… чувствую. Мы уже встречались с ним, и он сказал, что придет к нам снова…

Пенжефинчесс посмотрела на Танселла и Седраха, Дерхан вмешалась в разговор:

— Это правда. Спросите Пиджина, он видел.

Лемюэль неохотно кивнул.

— Но от нас тут мало что зависит, — сказал он. — Этот ублюдок неуправляем, и если он является по чью-то душу, остается только надеяться на лучшее. Он может и не сделать ничего… Скажи, Айзек, он же совершенно непредсказуем.

— Значит, мы все-таки идем, — медленно произнес Седрах. — Возражения?

Никто не откликнулся.

— Хорошо. — Седрах повернулся к Ягареку: — Гаруда, ты их видел. Заметил, откуда выскочили. Значит, ты пойдешь. Итак, я, проф, человек-птица и конструкции. Остальным быть здесь, делать, что скажут Танселл и Пенж. Понятно?

Лемюэль равнодушно кивнул. Дерхан рассердилась, но оставила возражения при себе. Седрах говорит резко и властно, но ведь это профессионал, дело свое знает, а то, что он изгой, отброс общества, не так уж и важно. Седрах — убийца, но ведь им сейчас убийца и нужен.

— При первом же признаке опасности убирайтесь отсюда. Назад, в канализацию. Исчезните. Если понадобится, встретимся завтра на свалке. Понятно?

На этот раз он обращался к Пенжефинчесс и Танселлу. Они кратко кивнули.

Водяная что-то прошептала своей русалке и порылась в колчане. У некоторых стрел были сложные наконечники, с тонкими утопленными лезвиями. При попадании в цель эти лезвия выбрасывались пружинами и резали, мало уступая чакри.

Танселл проверил пистолеты. Седрах, поколебавшись, отстегнул мушкетон и вручил высокому человеку, и тот принял с благодарственным кивком.

— Мне в ближнем бою не понадобится, — объяснил Седрах и достал резной пистолет.

Демоническая морда на конце ствола как будто шевельнулась в слабом свете. Седрах шептал, со стороны казалось, будто он обращается к пистолету. Айзек предположил, что убойная сила этого оружия увеличена с помощью чар.

Седрах, Айзек и Ягарек медленно отошли от группы.

— Конструкции, — шепотом позвал Айзек, — за нами.

Зашипели поршни, тихо залязгал металл. Пять «обезьян» поспешили на зов.

Айзек и Седрах глянули на Ягарека, затем пошевелили свои шлемы, чтобы лучше видеть в зеркалах. Танселл держал в руке блокнот. Поднял взгляд на Седраха и, склонив голову набок, пожевал губами. Посмотрел вверх, на факелы, на глазок определил угол наклона ближних крыш. Написал на листке какие-то магические формулы.

— Попробую соорудить волшебный покров, — объяснил он. — А то слишком уж вы заметны. Ни к чему нам лишние проблемы.

Седрах кивнул.

— Жалко, что и с конструкциями этого нельзя проделать, — кивнул Танселл на автоматы. — Пенж, ты поможешь?

Водяная шагнула к нему и положила левую ладонь на его правую руку. Оба закрыли глаза. Сосредоточились. С минуту пребывали в молчании и неподвижности. А потом у обоих одновременно затрепетали и размежились веки.

— Гасите свет! — шепнул Танселл, и губы Пенжефинчесс начали беззвучно артикулировать, подражая его губам.

Седрах и остальные заозирались, не понимая, к кому обратился Танселл, а потом заметили, что он смотрит наверх, на горящие уличные фонари.