Избранная проза - Владимир Александрович Соллогуб

знаю, — едва внятно отвечала Настенька.

— Да, и в самом деле, не ваша компания. Впрочем, вы, кажется, и здесь нескучно время провели… Только что на это скажет графиня?..

Настенька побледнела, а Клеопатра Ильинична, улыбнувшись, с чувством собственной непорочности важно вышла из комнаты.

VI

Убеждение

Несколько дней спустя графиня проснулась довольно рано и завтракала в кровати. По мягкому ковру спальной мелькали три девушки, как тени, приготовляя все снаряды и снадобья таинственного туалета. Сквозь спущенные сторы свет едва проникал в комнату, тускло освещая безобразное лицо графини — еще не подготовленное и не разукрашенное. В спальню вошла Клеопатра Ильинична с торжественною физиономиею, отослала девушек повелительным знаком и спросила о здоровье графини. Впрочем, в этом ежедневном приветствии очевидно обнаружилось только предисловие.

— Что нового? — спросила графиня.

— Да что нового! — подхватила Клеопатра Ильинична. — Вот вы опять дурно почивали. Я удивляюсь, как вы совсем не занеможете. Да и поделом вам, право! Берете себе бог знает кого в дом, делаете себе беспокойство. Мне бы не след говорить, да характер у меня такой: видеть не могу хладнокровно…

— Об Настасье Ивановне опять? — спросила, слегка улыбнувшись, графиня.

— Да о ком же еще? Наделает она вам хлопот — помяните мое слово. Да вот все не верите.

— Ну-ну, что ж? Говори!..

— Говори! Что мне говорить! Меня никогда не спрашивают. Я здесь что у вас? Каждая с улицы больше для вас значит.

— Ну, не сердись; ты знаешь, я в завещании тебя не забуду.

— На что оно мне, ваше завещание-то? Не надо.

И без него проживу свой век. У меня есть свои родственники, такие же генералы, как вы. Сколько раз хотела вас оставить…

— Что ты, Клеопатра Ильинична?

— Да так, я даром что не в молодых летах, а всетаки девушка. Мне неприлично жить в доме, где происходят такие вещи, что девице и говорить о них стыдно.

— Опять напроказил Андрей? — спросила графиня.

— Напроказит он вам, будете помнить его проказы, ничем не исправите потом — вот оно что. Клеопатра Ильинична из лет выживает, и врет она, и ничего — не смыслит она, и дура она, а на поверку дура-то умнее всех ваших умников!

— Да что ж это значит? — с нетерпением сказала графиня. — Говори, что знаешь.

— Ничего не знаю.

— Какая ты, право! Говори, пожалуйста.

— Да что вам говорить! Все толку не будет.

— Да полно же.

— Не скажу ничего.

Как выше замечено, Клеопатра Ильинична пользовалась странным правом прекословить и даже иногда грубить графине, и, по странной снисходительности, графиня, вообще не любившая противоречия, сносила терпеливо капризы своей собеседницы. Впрочем, и то правда, что Клеопатра Ильинична пользовалась своим правом только в тех случаях, когда знала, что перевес решительно на ее стороне.

Обе старухи помолчали несколько времени.

Графиня с беспокойством посматривала на Клеопатру Ильиничну. Клеопатра Ильинична, насупив брови, принялась за шерстяное вязанье.

— Ну, — сказала графиня, — видно, от тебя ничего не дождешься. Позови девушек. Я стану одеваться.

Клеопатра Ильинична бросила поспешно вязанье, вскочила со стула, как черт из табакерки, и побежала к кровати.

— Вот в чем дело. Вот что вы наделали. Честь имею вас поздравить. Князь нашел себе достойную партию, жениться-намерен…

Графиня вытаращила глаза.

— На ком, матушка?

— На ком! Известно, на ком! Вы думаете, Настасья ваша Ивановна теряет время? Нет-с! не на такую напали. И беззащитная она, и сирота она, некому за нее заступиться. А князек, сами знаете, горячка. Бац на колени. Женюсь, говорит. Так что ж вы думаете? Она же не хочет!

— Умна, — заметила графиня.

— Поумнее нас с вами проведет. Я давно заметила и замечаю… с первого раза не полюбилась. Говорила я вам тогда, да нет. Что говорю я, что ветер носит — все равно. Заслужила на старости лет, что всякая холопка больше меня значит.

— Да полно, матушка!

— Нет, правда, правда. Что тут и говорить! Я себе на уме, гляжу, что из этого будет. Стала подмечать.

Вижу, князек-то наш то и дело при ней в лице меняется, а она-то глазенки таращит. Добро, хороши были бы…

— Нет, хороши, — задумчиво возразила графиня.

— Какое хороши, черные, да и все тут. Вот у меня в молодости так уж точно были хороши. А эти что? Знает она свое дело. Вот, думаю я, даром что графиня меня в грош не ставит…

— Да полно, Клеопатра Ильинична!

— Нет, что правда, то правда. Вот думаю я, даром что графиня меня в грош не ставит, я все-таки не дармоедка какая-нибудь, я обязанность свою знаю. Я не какая-нибудь со стороны: буду подмечать за ними, а там и скажу все своей благодетельнице.

— Спасибо, Клеопатра Ильинична.

— Ну, вот, слава богу! наконец и спасибо услышала.

А знаете, ли вы, что они уж прежде были знакомы?

— Полно, матушка, тебе это все кажется, Дмитрий Петрович сказал бы мне.

— Дмитрий Петрович старый дурак, ничего не смыслит, его самого, должно быть, обманули. Нет-с, спрашиваю, каково придумано? Там, на квартире, видеться им было неловко, так чего же легче? Отца-болвана с глаз долой, а они и живут теперь вместе. Нет-с, спрашиваю… каково придумано? Да, впрочем, и отец, может быть, с ними заодно.

— Ну-ну… это вряд ли, — бормотала графиня, — впрочем, кто знает? Аи да Андрюша! Каково?.. Это хоть бы и в наше время. Только жениться — жениться…

Это уж не по-тогдашнему. Да точно ли ты думаешь, что он жениться хочет? Может быть, сказал только…

— Точно. Вы, графиня, теперешней молодежи не знаете. Откуда взялись чувства, правила, благородство такое! Я, говорит, поставлю тебя выше всех за то, что ты мне вверилась без боязни. Я сам от себя завишу, я через два месяца буду совершеннолетним. У меня нет ни отца, ни матери. Я буду богат, я могу выбирать кого хочу. Бабушка посердится… да пускай она! Она старуха, умрет скоро.

— Ах он мальчишка! — воскликнула графиня, которая боялась даже напоминания о смерти, — вздумал шутить со мной… со мной! — повторила она грозным голосом. — Ну, говори, Клеопатра Ильинична, как ты это узнала?..

— Да уж как бы ни узнала — довольно, что узнала.

— Так скажи же.

— А на что вам? Толку все-таки не будет.

— Ах, какая ты, право!

— Да какая бы ни была. Вам время вставать.

— Клеопатра Ильинична, тебе, кажется, понравился мой клетчатый капот? Я его только раз надевала.

— Так что ж?

— Возьми его себе: он для меня узок.

Клеопатра Ильинична слегка улыбнулась.

— Много милости, — сказала она. — Я это из преданности к вам, а не из