Поля крови. Религия и история насилия - Карен Армстронг

Ссылки бен Ладена на «альянс крестоносцев и сионистов» эксплуатировали конспирологические страхи, распространенные в мусульманских странах, где непрозрачность правительства затрудняет получение точной информации{1683}. Эта теория объясняет масштаб бедствий, иначе, казалось бы, необъяснимый. Исламисты часто цитируют хадис, который в классический период был не слишком известен, но обрел популярность во время нашествий крестоносцев и монголов{1684}. «Народы соберутся против вас со всех частей света», – сказал Пророк своим спутникам. И мусульмане будут беспомощны, ибо «слабость (вахн) поселится в ваших сердцах». Но что такое «вахн»? «Любовь к миру сему и страх перед смертью», – ответил Мухаммад{1685}. Мусульмане стали мягкотелыми и оставили джихад, ибо боятся умирать. Однако единственная их надежда состоит в том, чтобы вернуть мужество сердцу ислама. Отсюда и важность акций, связанных с мученичеством: они показывают миру, что мусульманам больше не страшно. Беды столь тяжелы, что выбор невелик: сражаться или погибнуть. Кроме того, радикалы любят цитировать коранический рассказ о Давиде и Голиафе, который завершается словами: «Сколько малочисленных отрядов победило многочисленные отряды по воле Аллаха!»{1686} Значит, чем могущественнее враг, тем более героический характер носит борьба. Конечно, убивать мирных жителей жалко, но – полагают бойцы – крестоносцы и сионисты также проливали невинную кровь. А Коран заповедует возмездие{1687}. Поэтому мученик должен держаться отважно, стоически в себе подавляя жалость и нравственное отвращение к ужасным поступкам, которые он трагически вынужден совершить{1688}.

Вожди «Аль-Каиды» планировали «зрелищную» атаку, состоявшуюся в итоге 11 сентября 2001 г., довольно длительное время. Им не сразу удалось найти подходящих исполнителей. Ведь нужны были люди, разбирающиеся в технике, знакомые с западным обществом и способные действовать независимо{1689}. В ноябре 1999 г. Мохаммед Атта, Рамзи Биналшибх, Марван аль – Шеххи и Зиад Джаррах направлялись (как они думали) в Чечню. Однако по дороге их перенаправили на конспиративную квартиру в Кандагаре. Они происходили из хороших семей, изучали инженерное дело и технологию в Европе (Джаррах и аль-Шеххи были инженерами, а Атта – архитектором) и легко могли вписаться в американское общество, проходя подготовку как пилоты. Они принадлежали к группе, ныне именуемой «гамбургская ячейка». Из всех четырех только Биналшибх хорошо знал Коран. Никто из них не учился в медресе (которые часто винят в мусульманском терроризме) – ходили в светские школы. А Джаррах, пока не познакомился с этой группой, и особо верующим-то не был{1690}. К аллегорезе и символическим толкованиям они не привыкли и со своим научным образованием тяготели не к скептицизму, а к буквалистскому пониманию Корана, сильно отличающемуся от традиционной мусульманской экзегезы. Не было у них и подготовки в области традиционной юриспруденции. Поэтому их познания в области магистрального мусульманского права можно назвать в лучшем случае поверхностными.

Изучая исполнителей теракта 11 сентября и тех, кто с ними тесно работал (в общей сложности 500 человек), психиатр-криминалист Марк Сейджман выяснил, что лишь у 25 % из них было традиционное исламское воспитание; две трети склонялись к секуляризму, пока не познакомились с «Аль-Каидой»; остальные были новообращенными{1691}. Какое уж тут знание ислама! Многие были самоучками, а некоторые всерьез взялись за Коран уже в тюрьме. Быть может, полагает Сейджман, проблема не в исламе, а в незнании ислама{1692}. Саудовцы, которые участвовали в теракте 11 сентября, получили ваххабитское образование, но находились под влиянием не столько ваххабизма, сколько панисламистских идеалов, которые зачастую вызывали недовольство у ваххабитских улема. Видеопослания Ахмеда аль-Газнави (погиб в самолете, который рухнул в Пенсильвании) и Абдулазиза аль-Омари (был в первом самолете, врезавшемся во Всемирный торговый центр) делают сильный акцент на страданиях мусульман во всем мире. Однако, хотя Коран заповедует мусульманам приходить на выручку своим братьям, закон шариата запрещает насилие против мирных жителей и использование огня в ходе военных действий, как и атаки на страну, в которой мусульманам разрешено свободно исповедовать свою религию.

Мохаммед Атта, глава «гамбургской ячейки», вдохновлялся глобальной концепцией Аззама, полагая, что всякий дееспособный мусульманин обязан защищать своих братьев и сестер в Чечне и Таджикистане{1693}. Однако террористическая деятельность, к которой склонилась данная группа, была бы чужда Аззаму. Когда умеренные члены уходили из ячейки, их заменяли другие, разделявшие взгляды Атты. По мнению Сейджмана, в таких закрытых группах, изолированных от иных мнений, «дело» становится средой, в которой ее члены живут и дышат{1694}. Они привязывались друг к другу, делили еду и кров, вместе молились и смотрели бесконечные видеосюжеты о чеченских баталиях{1695}. Более того, они глубоко сопереживали тяготам мусульман в далеких краях. Благодаря современным средствам массовой информации люди в одной части света могут находиться под влиянием далеких от них событий – нечто невозможное в былые эпохи! – и проецировать эти далекие истории на собственные проблемы{1696}. Это крайне искусственное состояние сознания.

История исполнителей теракта 11 сентября к настоящему моменту хорошо известна. Однако и сейчас, годы спустя, эти события ужасают. Наша задача в данной книге состоит в том, чтобы понять, какую роль играла в них религия. На Западе многие были убеждены, что вся беда в исламе, который, дескать, отличается особой воинственностью. Несколько недель спустя в статье под названием «Это религиозная война» американский журналист Эндрю Салливан цитировал «декларацию войны» бен Ладена: