Хранитель времени - Дэвид Зинделл

– Леопольд, так ты помирился со своим сыном? – сказал тот. – И Город еще стоит? Как это вам удалось спастись от моей старой бомбочки?

Соли скрипнул зубами так, что кровь хлынула из носа. Я видел, что он не решается пронзить Хранителя копьем, и поэтому сказал:

– Погоди!

– Вот это верно сказано: погоди, – отозвался Хранитель.

Я вкратце рассказал ему, что часть Города разрушена, что моя мать и еще шесть тысяч погибших заморожены в братской могиле. Рассказал, как мать заслонила меня от ножа в руке его клона.

– Так я и знал, что эта бомба старая, – сказал он. – Слишком старая.

– Ты убийца, – сказал Соли и уперся отставленной назад ногой в снег.

– Хорошо, вот он я – убийца, настигнутый и окруженный убийцами.

Соли покрепче стиснул копье. Я был уверен, что он вот-вот убьет Хранителя. Программы убийства уже работали в нем. Но он удивил меня. Он смерил Хранителя взглядом и спросил просто:

– При чем тут Город? Город, который ты основал три тысячи лет назад – это правда?

Хранитель, выдохнув облачко пара, повернулся ко мне.

– Значит, ты побывал в богине, и она говорила с тобой. Что она тебе сказала про меня, а, Мэллори?

– Что ты самый старый из людей и прожил много тысяч лет.

– Так сколько же мне лет? Что она сказала?

– Сказала, что в Век Холокоста ты по крайней мере уже жил.

– Я стар, это правда.

Я слез с нарт и встал рядом с Соли. Он шагнул поближе к Хранителю, и тот отступил назад, к трещине.

– Сколько же тебе лет? – спросил я.

– Много. Очень много. Я старше, чем этот снег, старше, чем лед на море.

– Придется тебе, однако, расплатиться за твои злодеяния, – сказал Соли.

Хранитель без видимой причины бросил взгляд на небо. Былой ад кипел в его черных глазах, и я понял, что он уже расплатился за свои злодеяния кровоточащими кусками своей души, продолжает платить и никогда не перестанет.

– Все так быстро, – сказал он. – Человеческая жизнь – это несколько тяжких мгновений, ничего более, разве это зло – милосердно прекратить чью-то жизнь за несколько секунд до того, как тиканье остановится само по себе и человек умрет естественной смертью? Скажите честно!

Но мы с Соли, на себе испытавшие, что значит убивать, промолчали.

– Город прожил свой срок, – продолжал Хранитель. – И Орден тоже. Вы хорошо знаете, почему я сделал то, что сделал.

– А мать мою обязательно было убивать?

– Ее убил мой двойник, не я.

– Ее убил ты.

Он поднял кулак и прорычал:

– Твоя мать и ты, бастард Рингесс, со своим навороченными мозгом и сумасбродными новыми идеями – вот кто погубит род человеческий.

Я смахнул иней с ресниц и сказал:

– Ты и меня бы убил.

– Однажды я сделал все, чтобы тебя спасти – помнишь? – и спас, потому что любил тебя как сына. – Он быстро взглянул на Соли. – Та книга стихов еще у тебя? Я хотел спасти тебя от богини и перестарался, будь я проклят!

Я подошел поближе к нему. Он чесал Тусу за ухом, демонстративно не обращая внимания на поднятое копье Соли. Пар вырывался из его ноздрей медленными ровными струйками. Пахло кислым потом, дыханием хищного существа. Он чего-то боялся. Его лицо было тверже любого известного мне человеческого лица, но на нем был страх. Я стал между ним и Соли. Соли выругался и отошел, ища новую позицию для удара.

Я растер лицо, чтобы четче выговаривать слова, и сказал:

– Главный Генетик исследовал ДНК твоего клона, но ничего там не нашел.

– Ну да – а что там было искать-то?

– Старшую Эдду. Секрет Эльдрии.

– Чушь собачья!

– Твердь сказала мне, что ее секрет заключен в твоих хромосомах.

– Чушь собачья.

– Что тебе известно об Эльдрии?

– Наклал я на них!

– Почему Эльдрия предостерегает человека против богини?

– Почему это? – рявкнул он, передразнивая меня. – Почему это? Почему, почему, почему?

– Сколько тебе лет?

– Я стар, как камень.

– Что тебе сделала Эльдрия? Мне нужно знать.

– Да пошел ты!

Я подошел еще ближе. Он отступил.

– Скажи, Келькемеш. Не даром же я проделал весь этот путь.

Он закрыл глаза, запрокинул голову и разинул рот в беззвучном крике. Я впервые видел его с закрытыми глазами.

– Ты знаешь мое имя – стало быть, знаешь все. Что я еще могу тебе рассказать?

– Секрет.

– Сколько же ему? – спросил Соли.

– Я родился тридцать тысяч лет назад, – открыв глаза, сказал Хранитель, – по летосчислению Старой Земли. Хотите знать в точности, сколько мне лет? Тридцать тысяч сто сорок два плюс восемнадцать дней и пять часов. – Он достал из-под шубы плоские золотые часы, раскрыл их и добавил: – Плюс пятнадцать минуть и двенадцать секунд, тринадцать, четырнадцать… сколько еще секунд мне осталось? Если бы все шло так, как хотела Эльдрия, я жил бы вечно. Они создали меня для вечной жизни, провалиться бы им! Таковая моя цель, говорили они. Их цель.

– Это невозможно, – сказал Соли. Он зашел с другой стороны, и Хранитель снова оказался между ним и трещиной. – Никто не может прожить так долго.

– Ошибаешься, Леопольд! В давние времена, когда зеленые леса Старой Земли не имели ни единого шва, как одежда механика, они спустились с небес и сказали, что выбрали меня своим посланцем. Проклятые боги! Я никогда их в глаза не видал и не знаю, есть ли у них тела. Может, они, боги, вообще бестелесные? Мне они явились как огненные шары, ярко-голубые – таким бывает очень жаркое пламя костра. Они сказали, что на Земле – даже на той Земле, тридцать тысяч лет назад – расплодилось слишком много людей. Еще они сказали, что огни на небе – это звезды. Скоро люди покинут Землю и будут странствовать среди звезд. Я подумал, что схожу с ума, но они сказали – нет, просто я вошел в число ста двадцати пяти бессмертных, избранных, чтобы нести послание Эльдрии сквозь время. Чтобы доставить это их треклятое послание людям, когда мы научимся пользоваться звездным огнем и внимать голосу мудрости, не сходя при этом с ума и не изничтожая друг друга этим самым звездным огнем и огнями иного рода. Эльдрия – пропади они пропадом, эти бестелесные твари! – сказали, что их души готовы удалиться в область небес, столь черную, что даже звездный свет туда не проникает. В черную дыру. Я, конечно, не понял ни слова из этой тарабарщины. Они сказали, что им грустно оставлять человеческий род во всей наготе его невежества. «Нагота! – повторил я. – Невежество!» Я, как-никак, был одет в шкуру волка, которого убил своими руками, и мог назвать каждое растение и каждое животное в лесу! Эльдрия не рассмеялись только потому, что им было нечем, но я слышал, как они шушукаются и смеются внутри меня. Потом они вскрыли меня, паскудные боги, и вышили каждую мою клетку до последней нитки ДНК. Даже в семя мое пролезли, даже душу – и ту исковеркали! Я не понимал, что они делают, и так струхнул, что сам себе выбил зубы. Меня жгло изнутри, точно я наглотался горячего свечного сала, точно наелся волшебных грибов и теперь сгорал от лихорадки. А потом они бросили меня на произвол судьбы. Сами залезли в ядро черной дыры, а я по их милости чуть ли не все тридцать тысяч лет болтался по Старой Земле. Зубы у меня, само собой, отросли снова и отрастали каждый раз, как стирались. Они наделили меня этими красивыми белыми зубами, чтобы я мог вкусить горький корень бессмертия, и я жевал его, пока он не опротивел мне до смерти. Но умереть-то я как раз и не мог – вот в чем загвоздка. Теперь вы все знаете.