Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время - Александр Петров

Что-то случилось внизу. Я кинулся туда. Мне навстречу по лестнице стал подниматься Гена. Парня мотало из стороны в сторону. Приблизясь, я увидел, что его глаза совсем не отображают мира вокруг, оставаясь неподвижными, словно у неживого. Из-под меховой шапки вытекала тонкая струйка крови, заливая лицо. Мы встретились на средней площадке, я подхватил его, и он медленно опустился на пол.

– Ты ранен? – спросил я.

– Не знаю, – с трудом отозвался Гена. – Как будто оглоблей с размаха дали. Хорошо стреляют, собаки. Они так нас всех перешмаляют.

– Да что ты такое говоришь, прорвемся.

– Волк, давай завязывать. Антона в руку, Пашу в ногу, Мишку в плечо через жилет. Меня… В момент срезали. Нас всех тут положат. Нашел кого выставить против волкодавов.

Парень отключился.

– Аня, Таня! Сюда! Еще людей вниз, там трое раненых. Иллюминацию уберите, так нас всех поубивают.

Девушки занялись Геной. К своему великому облегчению, я увидел, что пуля лишь чиркнула по голове, оцарапав кожу. Мне не придется потом обьяснять отцу, который остался со второй группой, как я сгубил его сына.

За окнами вдруг заговорили репродукторы:

– Внимание! Внимание! Это последнее предупреждение! Участникам незаконного бандформирования предлагаем сложить оружие. Добровольно сдавшимся гарантируется жизнь и справедливый суд. Сопротивляющиеся будут уничтожены на месте. Подумайте, что большинство из вас могли бы стать полезными членами метрогорода. Не давайте одурачить себя вашим лживым и амбициозным лидерам, выберите жизнь. Даем один час на размышление.

Сообщение повторили три раза, после чего наступила тишина.

– Волк, нас ведь правда перещелкают. Не снайпера, так танки. Все сразу мы не поджарим, а им с десяти пушек дунуть мгновения хватит, – с сомнением произнес Андрей.

– Ну иди, сдавайся! – крикнул я. – Тебя-то точно к стенке поставят.

Рыбин не стал ничего говорить, лишь отвернулся, выражая свое несогласие и обиду.

Через пару минут мне пришла в голову идея. Она была отвратительной и подлой. Она могла спасти нас всех и какую-то часть заложников из заслона.

– Андрюша, как думаешь, если на цепь возбуждения микросотовой батареи подать модулированный сигнал?

– Занятно, – отозвался тот.

– Мощность сделать побольше, нагрузку подключить из обогревателей. Будет «светлячок» киловатт на пять.

– Излучение накроет все в округе.

– А мы подключим сначала программу «Релакс-восстановление», а потом четыреста девятую. У нее названия не было, но я называл комбинацию сигналов «Свободным адреналином» или «Активным сопротивлением».

Рыбин некоторое время вспоминал мои изыски из области ненавязчивого изменения состояний, потом внезапно улыбнулся. Ему понравилась идея. Но потом Андрей снова нахмурился, поняв, что из этого выйдет.

– Волк, это ведь такое начнется. Это все равно, что самим убить. Они сниться тебе будут, пока жив.

– Радуйся, что не тебе. Все бы вам за других прятаться, интеллигенция задрипанная.

– Гад ты, Иван Андреевич.

Этим сопротивление и ограничилось. Все понимали, что по-другому теперь не получится.

Мы быстро смонтировали модифицированный генератор, подключив в качестве нагрузки самодельный «козел» киловатт на десять из учительской.

Чтобы почувствовать работу нового биоактивного излучателя, не нужно было быть экстрасенсом. Вибрация электрон-позитронного вакуума была запредельно мощной. Волны энергии заполняли каждую клеточку тела. В здании стало будто теплей, всегдашняя вечерняя хмарь внутри начала потихоньку уходить, сменяясь спокойной, комфортной собранностью.

– Иван Андреевич, опять вы балуетесь? – с игривой улыбкой поинтересовалась Аня.

– Нравится? – в тон ей поинтересовался я.

– Как будто на пляже, – ответила она, с блаженной улыбкой устраиваясь у генератора. Даже раненые, которые только что скрипели зубами и тихонько постанывали, забыли о времени, пространстве, холоде и боли. Они завели довольно шумный разговор, весело комментируя свои ранения. Кто-то из теток мечтательно пялился в окна, несмотря на строжайший запрет маячить на виду у снайперов.

Многие так ничего и не поняли. Просто приятный зимний вечер. За стеклами весело горят костры, все замечательно, жизнь прекрасна и будет еще лучше.

В оцеплении дела обстояли сходным образом. Танкисты выделили немного соляры. В домах нашлась мебель. Пьяные без вина люди сидели у костров, ведя шумные беседы. Дети пришли в себя и стали просить есть. После того как они умирали, не имея сил даже жевать, это было чудом. Возвращение к жизни детишек стало причиной дополнительных восторгов родителей.

Солдаты делились с гражданскими едой и извинялись за то, что им приказали сделать. Вскоре мелкие насытились и стали проситься спать – их истощенные голодом организмы были крайне слабы. Расчувствовавшиеся вояки подогнали пару автобусов, погрузили в них детей и отогнали на всякий случай подальше.

– Идиллия, – заметил я.

– Волков, что ты творишь? – поинтересовался Васька, из темноты разглядывая происходящее на улице.

– Не внушай мысли, наводи состояния. Работает беспроигрышно.

– Я не про то. Ведь сам говорил, как это опасно.

– Да, – ответил я. – Набирают понемногу дозу. Если выживут, точно вурдалаками станут.

– А мы?

Вопрос был резонным.

– А что мы? Выживем – исправим. Не выживем – какая разница. Я их минут двадцать погрею, потом переключу. Будьте готовы.

– Хорошо.

Оператор биолокатора, матерясь на наводки, определял положение спецназовцев.

Я обернулся назад, проверяя, стоит ли сзади Аня с заряженным джаггернаутом. Наконец с некоторым внутренним содроганием я запустил новую цепочку сигналов.

В мгновение все изменилось. Тревожная ночь, холод, внутренний, идущий от костей страх и веселая боевая злоба в голове.

На публике за оградой, непривычной к энергетическим стимуляциям, смена режима сказалась очень резко.

Вдобавок я высунул в окно воронку мегафона и крикнул:

– Разбегайтесь, сейчас рванет. Кто хочет жить – ныряйте в снег!

После этих слов началась драка с конвоем. У солдат вырывали оружие и топтали ногами. Стали раздаваться очереди. Расслабившиеся танкисты трех экипажей так и не добрались до своих машин. Остальные принялись утюжить и расстреливать тех, с кем только что обнимались и пели.

Я прицелился и нажал на гашетку. Кроссполяризатор штатно затенился, спасая глаза от вспышки. Меня поддержали остальные. В быстром темпе мы отстреляли два десятка зарядов. Световой шторм разодрал пространство вокруг.

Волны пламени залили окрестности. Снег превратился в горячий пар, за стенами загорелось все, что могло гореть. Плавился металл, крошился бетон.