Прощай, Германия - Николай Николаевич Прокудин

class="p1">— Слышь, а вы чо сами-то красите? Офигели! А где солдаты?

— Какие солдаты? У нас солдаты на вес золота! В карауле стоят. Мы же авиация… Сплошь прапорщики и офицеры…, — ответил один из военных, продолжая невозмутимо белить. — Я вот командир звена, майор. Но я лучше сам буду красить, чем отвечать за десяток недоделков и переживать, за то, чтобы они не натворили чего-нибудь.

Попрощавшись с семейством подполковника, Эдик остался вдвоём с майором. Вскоре и для них нашлась попутка — грузовик с имуществом до Лейпцига.

— У лётчиков своя философия, — сидя на кипе матрацев в кузове открытой бортовой машины, пояснял Эдик новому приятелю. — Лётчики так привыкли служить. Ответственности за бойцов боятся как огня. Нам их не понять…

Товарищи по несчастью продышались на свежем ветерке и постепенно ожили. За бортом мелькали симпатичные деревеньки, аккуратные городки, и ровная дорога позволяла даже грузовику развивать приличную скорость. Вдали появились окраины Лейпцига.

«Наконец-то я почти дома…» — Эдик вдруг поймал себя на мысли, что гарнизон в Германии он назвал домом…

Глава 17. Прощание с полком

Глава, в которой описывается, как немецкие власти устраивают для советских воинов бесплатный прощальный банкет, и наш герой знакомится со шпионами.

Громобоев вернулся в полк как раз вовремя, на него уже готовили приказ об исключении из списков части. Как он и хотел, предписание оформили обратно в Ленинградский округ. Полк почти опустел. Технику эшелонами перегнали в Сибирь, в глубинку Омской области, там несколько сотен танков сгрузили в чистом поле, окопали рвом, огородили проволочным забором и оставили ржаветь до переплавки. Таких «баз хранения» в тех глухих местах было создано несколько.

По приезду в гарнизон Громобоев опять начал холостяковать, ведь за день до перегона машины, он отвёз супругу и дочку в Ваймар, где посадил их в поезд до Франкфурта и далее на Россию. Давненько ему не приходилось питаться «подножным» кормом: утром дежурная яичница, в обед варёные сардельки или сосиски, в ужин жаренная или варёная картошка в мундире, всё с теми же сосисками под пиво. Вообще-то грех жаловаться, иди да закупайся в магазине любыми продуктами, но ведь жалко тратиться — проклятая экономия!

Громобоев запланировал на последнюю получку купить грузовик и на сдачу, какую-нибудь плохенькую легковушку. Поэтому в последние дни службы не пререкаясь, с удовольствием заступал дежурным по полку: обед, завтрак и ужин на пробе солдатской пищи обеспечен…

В гарнизоне нарастали разброд и шатания, каждый офицер после построения занимался своим делом, как командование не пыталось бороться. Возросли националистические настроения, особенно среди офицеров — украинцев. Громобоев постоянно сталкивался в спорах с начмедом Гуйваном, этот яростный русофоб обещал России скорый распад, голод и разруху, а Украине благоденствие и процветание. Споры были нелицеприятными, часто с руганью и оскорблениями, порой хотелось набить ему морду, но до драки так не дошло…

Немецкие власти решили по-хорошему проводить своих русских друзей загостившихся в городке лишние сорок лет. Бургомистр и депутаты выделили на проводы какую-то немалую сумму, что было удивительно для прижимистых немцев. В соседнем артиллерийском полку был устроен день открытых дверей с экскурсиями для горожан. Немцы развернули несколько павильонов, в которых раздавали бесплатно пиво, жареные колбаски, сардельки и сосиски с булочками. К этим передвижным кафешкам на колёсах выстроились длинные очереди, в которых вперемешку стояли немецкие и русские семьи. Народ делал заказ, и, не разбирая, кто есть кто, размещались тут же на травке, на пикник.

Для руководства полков и для немецких властей был устроен отдельный шведский стол в офицерском кафе: напитки, бутерброды, никаких ограничений. Эдуард поначалу встал в длинную очередь за колбасками вместе с горожанами, но Иван Червинский, который недавно стал заместителем командира артполка, позвал его пойти на фуршет.

— Меня вроде не приглашали…

— Ерунда, ты ведь офицер штаба! — махнул рукой Ваня. — Смелее! Я тебя приглашаю!

А действительно, кого стесняться, Статкевича? Да пошёл он…

Замполит полка действительно, с явным неудовольствием взглянул на незваного капитана, поморщился, но промолчал. Громобоев сходу хлопнул бокал пива, на улице было довольно жарковато, а митинг перед фуршетом слишком затянулся, ох и любим мы, русские, пространно поболтать — хлебом иного начальника не корми — но дай толкнуть речь! Немцев выступило человек пять, а наших командиров — не менее пятнадцати.

В просторном зале кафе по обе стены стояли столы накрытые белыми простынями, заменявшими скатерти, на них стояли салатницы, блюда с фруктами, подносы с канапе, чипсами, булочками, и блюдо с омаром, а также подносы со светлым и тёмным пивом, бокалы с красным и белым вином, фужеры с шампанским. Неподалёку от входа разместили неиссякаемый бар. Здоровяк бармен шустро откупоривал бутылки, а официант и официантка ему в этом дружно помогали.

Выпить на дармовщинку приехала большая делегация из дивизии и так как наши начальники не наговорились, прерванный митинг продолжился речами в кафе. Командиры почти продублировали свои речи, произнесённые на плацу, переделывая их в тосты. В группе немецких радушных хозяев-гостей затесалось двое военных в форме (майор и капитан), и капитанша в платье.

— Шпионы, — пояснил полковой особист Олег Чебан, который стоял рядом с Эдиком позади всех. Оба они не лезли в первые ряды, особист маскировался подолгу службы, а Громобоев, для удобства — ближе к бару и закускам. Олег держал в руке фужер с шампанским, Громобоев тоже взял себе шампанское, тихонько чокнулся с ним, предлагая выпить, но контрразведчик покачал головой:

— Я на службе! Видишь, коллеги из Бундесвера пожаловали… Переводчица вообще из БНД, из немецкой разведки… Так что я тут бдю…

— А мне пофиг, — легкомысленно заявил Эдуард, и продегустировал шипучку.

— Брют! — со знанием дела сказал он особисту. — И даже неплохого качества.

Немецкий распорядитель праздника объявил танцы, и Громобоев тут же пригласил «шпионку» из БНД на вальс. Переводчица покосилась на своего майора, тот чуть кивнул, и «шпионка» приняла приглашение. Эдик кружил партнёршу, прижимался, но она старалась держаться на расстоянии, хотя ладонь капитана всё равно несколько раз переместилась по тощей, костлявой спине пониже талии. Деревянная спина немочки напряглась, она покраснела, поёжилась, но стерпела. Нельзя сказать, что немецкая капитанша была очень красивая или наоборот очень страшненькая, нет, она была обычная, неприметная, как и положено настоящей шпионке, хотя, на взгляд Громобоева, для своей профессии даже через чур симпатичная. Вряд ли стоило с ней возиться, мешал языковой барьер, да и за связи с иностранными агентами чего доброго привлекут…

После первого танца, взяв бокалы с пивом, немцы направились в соседний зал, подслушивать разговоры.