Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара - Отар Маргания

Сегодня мы видим, что на рынке ценных бумаг можно гораздо быстрее решить любую проблему, чем на «рынке» чиновничьих услуг. Поскольку первый — несмотря на все его несовершенства — это все же конкурентный рынок, тогда как второй — не более чем монопольная кормушка.

Массовая приватизация завершилась в середине 1994 г., а уже в октябре созрела новая проблема, которую пришлось решать Чубайсу. «Черный вторник» привел к резкому падению рубля. Даже самым непонятливым в российском политическом руководстве стало ясно, что в финансовом отношении наша страна — это колосс на глиняных ногах. Срочно требуется наводить порядок в бюджетных делах и в сфере кредитно-денежной политики.

Взять на себя финансовую стабилизацию довелось Чубайсу, который получил ранг первого вице-премьера. К тому времени он оставался, пожалуй, единственным грамотным экономистом в высшем эшелоне правительственных чиновников.

Добиться твердого рубля и низких темпов инфляции было в политическом отношении, пожалуй, сложнее, чем провести приватизацию.

В своей кампании 1992-1994 гг. Чубайс смог сделать директоров предприятий своими фактическими союзниками, поскольку те быстро поняли: акции, доставшиеся трудовым коллективам, в конечном счете окажутся у начальства. Сами трудовые коллективы, естественно, поначалу против приватизации тоже не возражали. О частном бизнесе и говорить не приходится: он к имуществу тянулся всей душой.

В новой кампании, длившейся с 1995 по 1998 г., найти союзников оказалось намного труднее. Для стабилизации требовалось сбалансировать бюджет, но бизнес уже научился успешно уходить от налогов, тогда как бюджетники еще не научились питаться одними лишь обещаниями президента Ельцина. Чубайс должен был, с одной стороны, сокращать государственные расходы, а с другой — изо всех сил вытрясать деньги из налогоплательщиков. Такая политика объективно делала его врагом народа в гораздо большей степени, чем приватизация.

Требовался хитрый политический маневр. Отказаться от сокращения расходов и повышения доходов в любом случае было нельзя, но Чубайс, несмотря на свою репутацию шокотерапевта, попытался смягчить шок и растянуть финансовую стабилизацию на несколько лет. Ведь он понимал, что достижение результата всегда зависит от того, насколько ты умеешь идти на компромисс, насколько способен «колебаться вместе с генеральной линией», насколько знаешь, как подобрать союзников и нейтрализовать противников.

Политический маневр Чубайса на этот раз состоял в том, чтобы прибегнуть к помощи системы государственного долга. Правительство начало продавать облигации и тем самым убивало сразу двух зайцев. С одной стороны, оно, предлагая высокий доход по этим ценным бумагам, оттягивало с рынка спекулятивный капитал, который в 1994 г. тратился бизнесменами на покупку валюты, что, собственно говоря, и обрушило рубль. С другой же стороны, правительство аккумулировало в бюджете дополнительные средства для выполнения своих обязательств, не давя слишком уж сильно на неисправных налогоплательщиков.

Конечно, вся эта затея представляла собой финансовую пирамиду, в которой со старыми игроками расплачиваются, привлекая средства игроков новых. Конечно, всем с самого начала было ясно, что пирамида может стоять лишь до тех пор, пока объем привлекаемых государством средств расширяется. Конечно, не вызывало сомнения то, что через какое-то время необходимо было перейти к построению нормального бездефицитного бюджета. Замысел Чубайса состоял, очевидно, в том, что финансовая стабилизация обеспечит приток капиталов в страну, а это, во-первых, снизит расходы на обслуживание долга, а во-вторых, увеличит бюджетные доходы, позволяя постепенно от заимствований отказаться.

В 1995 г. система сработала неплохо. Инфляция снизилась, а рубль привязали к доллару с помощью так называемого валютного коридора. Рубль не стал стабильным, но он, во всяком случае, стал предсказуемым. Он медленно слабел, наводя тем самым обывателя на мысль, что в какой-то момент денежные власти страны все-таки смогут его зафиксировать.

Впрочем, игра, в которую играл Чубайс, была чрезвычайно рискованной. Теоретически она позволяла победить при устранении всех внешних воздействий — политических, социальных, международных. Однако экономика — это не эксперимент, осуществляемый в пробирке. Здесь заранее ничего не предскажешь. Повезет — внешние условия окажутся благоприятными. Не повезет — тщательно выстраиваемая система рухнет от малейшего дуновения ветерка.

Чубайсу в тот момент сильно не повезло. На пути реализации его планов выросло два препятствия, одно из которых он мог бы предвидеть, тогда как другое возникло внезапно под воздействием процессов, происходящих в мировой экономике.

Первым препятствием стали президентские выборы 1996 г. И дело здесь даже было не только в обычном для всяких избирательных кампаний дорогостоящем популизме. К большим социальным расходам прибавились еще слишком большие расходы на обслуживание долга.

Дело в том, что в победу Ельцина мало кто тогда верил. Соответственно, мало кто верил в то, что новый президент (ожидалось, что им станет Геннадий Зюганов) готов будет расплачиваться по долговым обязательствам старой власти. При таких условиях заимствовать деньги оказалось возможно лишь под очень высокий процент. Бремя долга становилось все тяжелее и тяжелее. Экономика еще не начала расти, кормя бюджет налоговыми поступлениями, но власть уже брала на себя фактически непосильные обязательства.

Впрочем, в 1997 г. долгожданная стабилизация наконец наступила. Казалось, вот-вот начнется быстрый экономический рост и можно будет начать расплачиваться с накопившимися долгами. Однако пришел азиатский финансовый кризис, спекулянты стали на всякий случай выводить капитал из России, и система Чубайса, не предусматривавшая внезапного возникновения паники, к августу 1998 г. полностью рухнула.

Во-первых, правительству пришлось отказаться от платежей по государственному долгу (так называемый дефолт), поскольку не имелось новых кредиторов, готовых предоставлять свои средства для расплаты со старыми. Все, кто мог, забирали свои деньги, конвертировали в доллары и выводили из страны.

Во-вторых, из-за резко увеличившегося спроса на доллары Центробанку не удалось удержать валютный коридор.

Была объявлена девальвация, а затем рубль и вовсе рухнул, обесценившись более чем в пять раз по сравнению с предкризисным уровнем.

В-третьих, рухнули и некоторые крупные банки, разместившие средства вкладчиков в государственных ценных бумагах, а теперь из-за дефолта оказавшиеся неспособными расплатиться по своим обязательствам.

Словом, вся столь тщательно выстраиваемая Чубайсом конструкция, рассыпалась разом. В этой своей затее он потерпел явное поражение. Хотя, справедливости ради, следует отметить, что если бы не азиатский кризис, намеченных после «черного вторника» целей, наверное, удалось бы достичь.

Но, может, и лучше, что мы их не достигли. Девальвация удешевила рабочую силу, сделала российскую экономику конкурентоспособной и положила начало десятилетнему периоду быстрого роста ВВП. А если бы восторжествовал план Чубайса, уровень реальных доходов россиян был бы гораздо выше, но страна не имела бы таких стимулов для динамичного развития.