Рыбари и Виноградари - Михаил Харит

— У вас два часа, — объяснил месье Гонзалес. — Через три начнут собираться гости. Успеете?

— Конечно, времени более чем достаточно, — заверила Сильвия.

Скоро аппаратура стояла на месте, и техники принялись за обычную работу.

— Он молодо выглядит, — обескураженно заметил Вадим, когда они с Сильвией стояли у ограждения бассейна, любуясь захватывающей картиной, открывающейся вокруг. — Ты говорила, он играл с Гинзбургом. Если только сидя у того на коленях.

— У него старые глаза. И выглядит он как оборотень-волк из кино…

— Действительно, — согласился Вадим. — Волчья шкура сидела бы на нём как влитая. Кто-нибудь знает, что мы здесь?

— Ты решил меня попугать? — она бросила быстрый взгляд за спину, словно кто-то мог неожиданно появиться там и подслушать разговор. — Всё будет нормально. Отыграем и уедем.

— Наверное… — предательский холодок почему-то пробегал по позвоночнику, а может, это был просто ветерок с моря.

Ещё через час сцена была готова. Судя по нарастающему шуму голосов со стороны бассейна, гости собрались.

— Ну что, пора. Пора на сцену. Взорвём это милое местечко. Устроим им запоминающийся вечерок, — девушка тряхнула головой и взбила рукой волосы.

Все двинулись на сцену. Вадим остался сидеть — его выход был чуть позднее. Он услышал зажигательные звуки скрипки. Вот бухнул барабан и бас-гитара. Веселье началось.

Концерт проходил отлично. Появление неистового монаха, как всегда, вызвало бурю восторга. Его романсы тоже всем понравились. Сильвия, похоже, расслабилась и решила, что дурные предчувствия — просто плод разыгравшейся женской фантазии. Как выяснилось совсем скоро, она была права лишь частично.

Во время небольшого антракта месье Гонзалес зашёл к музыкантам, поблагодарил за отличный концерт и спросил, может ли монах на несколько минут подойти к гостям, поскольку те хотят с ним познакомиться. Никто не возражал. Хозяин провёл его в небольшую уютную комнату с видом на закатное солнце.

— Любуйтесь пейзажем, пейте вино. Наслаждайтесь, ведь жизнь — короткая остановка по пути на небеса. — Он налил вино в бокал. — Через пару минут я вас кое с кем познакомлю.

Затем быстро вышел из комнаты.

Солнце садилось не в море, а за горы, видневшиеся за заливом. Облака компактно разместились в одной части небосвода, словно разругались с уходящим солнцем и теперь решили жить врозь. Они окрасились в розовый тон, который дал отблеск воде. Всё вокруг засияло оттенками бордового, словно мир был спрятан за бокалом красного вина.

Вадим отпил, облизнул губы, ощутил густой терпкий вкус. Поставил бокал на стол и с удовольствием развалился в мягком кресле. Похоже, наступила реакция. Он чувствовал себя совершенно расслабленным. Было приятно сидеть, ни о чём не думая, просто наслаждаясь редкой минутой полной беззаботности. Глаза закрывались. Хотелось задремать. Впрочем, хозяевам спящий гость покажется невежливым. Он попытался собраться, выпить ещё… Но приподниматься было лень. Телу нравилось лежать.

Вадим дал мысленную команду бокалу подвинуться ближе и прыгнуть в руку. Тот скакнул так быстро, что он с трудом поймал, пролив часть вина на сутану.

— Как ты это делаешь? — услышал он тихий голос месье Гонзалеса, который оказался за спиной, хотя Вадим мог поклясться, что секунду назад его там не было.

Неожиданно руки оказались зажаты чем-то невидимым. И ноги тоже. Происходило что-то совсем необычное. Он чувствовал себя Гулливером, обнаружившим, что какие-то твари привязали его тысячами прочных шёлковых ниток к земле. Попытался расчистить туман, сгустившийся в голове.

«Опоили они меня, что ли? Или околдовали?»

Отчаянное усилие не пропало даром. Туман частично рассеялся. Сразу стало легче. Кольца на руках и ногах лопнули. Вадим вскочил.

— Вот это да. Ты очень силён! — с восторгом закричал месье Гонзалес. — А если вот так?

Вадим почувствовал, как сутана, словно смирительная рубашка, спеленала тело, сковывая движения. Взбесившийся воротник душил, а капюшон, словно тиски, сдавил голову.

Но теперь, когда тумана в голове не было, он легко преодолел напор обезумевшей одежды. И мысленно врезал ухмыляющемуся месье Гонзалесу. Тот отлетел к стене.

— А ну хватит! — раздался повелительный женский голос. — Вы так убьёте друг друга.

В комнату вошла элегантная дама того неопределённого женского возраста — назовём его «после сорока пяти», — когда дальнейшее уточнение невозможно.

— Здравствуй, Вадим, — сказала она. — Меня зовут баронесса Селин Вальмонт, и я давно хотела встретиться с тобой.

Глядя в её красивое улыбающееся лицо, он сразу понял, кто здесь главный, а ещё, что отдых, обещанный в потустороннем мире, закончился. И где-то в небесных сферах вновь начнётся кровавая война за мир. И здесь, на земле, ему вновь придётся убивать, выполняя чужую волю.

— Мою волю, — поправила Селин. — Ты создан быть оружием. И лучше быть на правой стороне.

«Она читает мои мысли», — догадался Вадим, но почему-то не был удивлён. События приобрели логичность. Честно говоря, чего-то вроде этого он уже давно ждал, хотя не мог сказать, пойдёт ли новое знакомство ему во благо. Но точно знал, что вся его жизнь, включая сам факт рождения, была именно ради сегодняшей встречи.

— Правая сторона, — с сомнением, словно пробуя на вкус слова, произнёс Вадим. — А вы кто?

— Ты предполагал, что этот мир похож на фильм, который кто-то снимает? — проворковала Селин. — Так мы — помощники режиссёра, в твоей терминологии. Хотя в действительности всё намного сложнее.

— Мне надо будет грабить банки, убивать политиков? — гнул свою линию Вадим, пытаясь понять, чего же хотят от него собеседники. Он вдруг сообразил, что первый раз в жизни ему предлагают выбор. Он словно вышел из лабиринта, по которому его гнала судьба, и оказался в чистом поле на перекрёстке трёх дорог. Перед глазами путеводный камень, где написано: «Направо пойдёшь — будешь за белых, налево — за чёрных, прямо отправишься — голову потеряешь». Только никто не объясняет, в чём разница.

— Разницы нет, — опять ответила на его мысли Селин.

Вадим опешил и задумался.

— Этот мир создан как столкновение противоположностей. Многие называют такое столкновение «войной». Но я бы назвала это «любовью».

Вадим вообще перестал понимать, о чём она говорит.

— Что происходит между мужчинами и женщинами в самые интимные моменты — война или любовь? — неожиданно попытался упростить теорию месье Гонзалес.

— Как назвать… — замялся Вадим.

— Именно, — поддержала Селин. — Но в результате рождается ребёнок — новый мир.

— Секс между электроном и протоном создаёт материю, — опять привёл странный пример месье Гонзалес.

«Наверное, его заклинило на сексе», — подумал Вадим.