В оковах страсти - Дагмар Тродлер

Неожиданно аббат вывернулся, опустил клинок и, широко расставив ноги, встал перед открытой дверью.

— Ты не заслуживаешь того, чтобы умереть от моего клинка, язычник. Сейчас здесь появится стража, и я испытаю истинное удовольствие вновь увидеть тебя в темницах его высокопреосвященства. На этот раз мы сделаем из тебя жертву сражения, язычник.

И угрожающе поднял нож, готовый на все.

— Фулко, вы сошли с ума! Отпустите нас! Дайте нам уйти! — кричала я.

Я сделала шаг в сторону аббата…

— И тебя, женщина, ждет сатана, — прошипел он, схватив меня левой рукой, а правой отбивал нападения Эрика; он прикрыл мною себя. — Умри от руки своего быка!

Эрик сумел придержать удар своего клинка, который бы точно поразил монаха в грудь. Я с ужасом посмотрела в его глаза и бросилась на Фулко, пытаясь оттеснить его. Медленно, почти с наслаждением, он приставил к моему горлу кинжал. В отчаянии я попыталась освободиться.

— Отпусти ее, — прохрипел Эрик. — Отпусти!

— Стража уже в пути, и вы умрете оба!

Эрик пытался еще раз броситься на него, направив нож в лицо Фулко, но тот закрылся мною, так щитом, и сильнее прижал кинжал к моему горлу.

И Эрик опустил руку

— У тебя нет выхода, язычник, — прогремел за моей спиной аббат. — Хочешь биться со мной — убей ее.

— Помоги мне! — беззвучно кричала я. — Помоги же, сделай что-нибудь!

Эрик не шелохнулся. Я молча молила о помощи, и нож Фулко все глубже впивался в кожу моего горла. Наступившая тишина в помещении казалась призрачной. Эрик не отрывал от меня взгляда; в свете масляной лампы лицо его было неестественно бледным. Я увидела, как он выпрямился и как напряглись его мускулы, а глаза стали больше, проникали в меня, в самую мою душу, ища мои мысли в лабиринте смертельного страха…

Соберись с силами. Сейчас. У тебя есть силы.

И сердце мое забилось спокойнее, удар за ударом… Он стоял не двигаясь, повелитель моих мыслей. Я без слов понимала, что должна сделать. Я вновь вцепилась в руки аббата, наклонившись вперед и обмякнув, будто от приступа слабости. Удивленный, он подался вперед вместе со мной, и как только оказался надо мной, я резко выпрямилась, с силой ударила головой по его голове и с размаху прижала его спиной к лестнице. Фулко споткнулся, потерял равновесие… Я прижимала его все сильнее, он споткнулся опять, и я, ухватившись за дверную раму, напряглась, словно кошка перед прыжком. Фулко лишь на короткое время пришел в смятение, и уже в следующий миг я ощутила, как его кинжал царапает мой подбородок, как на мою шею стекает кровь, а его рука скользит по моей спине. Ища помощи, я протянула руку Эрику, и в тот же миг он схватился за нее. Фулко, пытаясь сорвать с моих плеч накидку, не удержался и упал с лестницы, увлекая меня за собой. Я тоже упала, но Эрик крепко держал мою руку и помог подняться.

Когда он притянул меня к себе и молча обхватил руками, я почувствовала, что он дрожит всем телом.

— Господин, я кого-то… о небо… — Голос Германа задрожал, когда он подошел к лестнице. — Здесь кто-то лежит… господин! — вскричал он.

Эрик поднял свой меч, все это время пролежавший рядом с кроватью, и помог мне спуститься вниз по лестнице.

Герман, все еще ничего не понимая, стоял перед скрючившимся существом.

— Пресвятая дева Мария, что это? — прошептал он.

Будто в ответ аббат застонал, рука его шевельнулась, протянувшись в сторону Германа.

— Он еще жив. — Эрик схватил меня за руку, когда я собралась уже склониться над лежащим Фулко. — Элеонора, стража с минуты на минуту будет здесь.

Я невольно покачала головой и опустилась перед аббатом на колени. Я стянула накидку, покрывавшую аббата, как саван, и попыталась повернуть его на спину. Он вновь громко застонал.

— Помоги мне, Герман. Поддержи его за руку — вот здесь. Я потащу его в другую сторону.

Аббат опять застонал. Внезапно он открыл глаза и взглянул на меня. И тотчас же на лице его появилась сатанинская улыбка.

— Всевышний проклял твой путь, женщина. Ты будешь беззащитна, куда бы ни шла… — Кашель сотряс его тщедушное тело. Я тяжело вздохнула. Герман взял меня за руку, качая головой.

— Вы умрете, благочестивый отец, — устало произнесла я. — Хочу помолиться с вами о Божьей милости.

— Не поминай имени Господа, женщина… — простонал он.

Взглянув друг на друга, мы с Германом опять взялись за него. Держа за плечи, мы перевернули его на спину и подтянули к моим коленям. Я держала его голову, обдумывая, как поудобнее положить его. И тут послышался тихий щелчок, будто ломаются кости, я почувствовала это пальцами, крепко обхватившими его шею.

Аббат умолк, так и не закончив своих проклятий. Взгляд его остановился.

— Он сломал себе шею. — Слова Эрика прозвучали в страшной, пронзительной тишине. — Око за око, зуб за зуб… Это твои слова, монах. Пути Господни неисповедимы. Но верны. Вот и все, Элеонора, — тихо произнес он, дотронувшись до моего лица руками. — Господь завершил его жизнь, а мне сделать этого не дал. И это справедливо.

Я рассеянно пыталась поймать его взгляд.

— Я… я… убила его, Эрик?

Он губами коснулся моего лба.

— Нет, любимая. Над ним свершил свой суд тот, кто ничего не забывает. Око за око, Элеонора. Вспомни о Нафтали.

Нафтали. Вновь передо мной предстало его безучастное лицо с ослепленными глазами. Отсеченная правая рука. Пламя, вздымающееся над книгами, вопящая толпа людей… Мои глаза наполнились слезами, они, словно кислота, щипали веки.

Эрик обнял меня.

— Время печалиться еще настанет для нас, Элеонора. И время смеяться. А пока нам нужно отправляться в путь.

Он поднял посмертное покрывало бенедиктинского монаха и набросил мне на плечи. Плотная ткань легла тяжелым грузом, но я была не в состоянии не только сбросить его, но даже поднять руки. Ужас объял меня. Я уставилась на труп.

— Так пойдем, Элеонора, — снова услышала я голос Эрика. Он протянул мне руки, чтобы удержать меня, не дать страху затащить меня в бездну душевных мук, и я схватилась за них с благодарностью.

* * *

Герман привязал лошадей возле дома. Их копыта были обмотаны тряпками, чтобы они не стучали по булыжной мостовой. Ночная стража следила за спокойствием на улицах города, и все благочестивые граждане давно уже спали глубоким сном. Какой-то человек стоял, прислонясь к городской стене, и смотрел перед собой в одну точку. Эрик перемолвился с ним и поспешно отдал мешочек с золотыми монетами. А после помог мне поудобнее сесть в седло.

— Этот стражник выпустит нас из городских ворот. Когда Кёльн будет позади, нам уже нечего будет бояться.

Я почувствовала под собой сильное животное, доверившееся мне, вытерла рукой пот со лба, выпрямилась в седле и потянула коня за поводья. Наш проводник бежал по улицам впереди нас. Как привидение, проносился он мимо домов, время от времени подавая нам рукой знак следовать за ним. И вот мы оказались перед полуразрушенными греческими воротами. Стражник на воротах храпел в своей будке. Наш проводник достал ключ и открыл ворота.