Холодная война: политики, полководцы, разведчики - Леонид Млечин

1 ноября 1967 года Джонсон собрал в Госдепартаменте ветеранов холодной войны. Пришли Дин Ачесон, Кларк Клиффорд, Аверелл Гарриман, Дуглас Дилон, который работал в администрациях Эйзенхауэра и Кеннеди, генерал Омар Брэдли, генерал Максуэлл Тэйлор — любимец Кеннеди, бывший посол США в Сайгоне Генри Кэбот Лодж. Все они поддержали политику Джонсона.

— Мы можем и должны победить, — уверенно сказал Ачесон.

Бывший государственный секретарь Дин Ачесон писал старому другу, бывшему британскому премьер-министру Энтони Идену: «Линдон Джонсон в беде. Дело не только во Вьетнаме. К Вьетнаму надо прибавить мятежи у нас дома. Все клянут США. Желтые в Азии, черные у нас на родине, этот странный де Голль в Европе. Насер грозит, что арабские страны захватят всю нефть, на которую мы рассчитываем. Американцы к этому непривычны. И все винят Джонсона».

Джонсон видел, что война съедает ресурсы и деньги, которые нужны ему для социальных и экономических программ. Но он не знал, как выбраться из Вьетнама без того, чтобы правые республиканцы не спустили на него всех собак: «Ты трус, ты первый президент, из-за которого Америка проиграла войну». Решение ускользало от него на каждом шагу.

Леонард Маркс был юристом Линдона Джонсона двадцать пять лет. Он получил пост директора Информационного агентства Соединенных Штатов. Однажды на правах старого друга Маркс предложил, чтобы Джонсон объявил, что во Вьетнаме одержана победа, и вывел войска.

Президент закричал:

— Пошел вон! Иди отсюда!

Изумленный Маркс собрал бумаги и ушел. Никто не звонил ему из Белого дома. Его перестали приглашать на совещания. Он сказал жене, что подаст в отставку. Жена посоветовала ему быть терпеливым. Через несколько дней леди Бёрд пригласила его на маленькую вечеринку по случаю дня рождения президента. Улучив момент, Маркс спросил Джонсона, почему тот с ним так разговаривал.

Тот мотнул головой и сказал:

— Видишь ли, я понимаю, что ты прав. Но я ничего не могу сделать.

И он отправлял и отправлял войска во Вьетнам.

30 января 1968 года коммунисты организовали наступление в праздник Тет, вьетнамский Новый год. Это была серия удачных атак.

В Сайгоне отряд из четырех тысяч человек атаковал американское посольство, девятнадцать партизан проникли в здание и шесть часов сопротивлялись, пока их не убили американские парашютисты, которые высадились на крыше. Для американского общественного мнения это был удар, поддержка войны закончилась. Новый министр обороны Кларк Клиффорд сказал:

— Стало ясно, что мы не видим света в конце тоннеля.

4 марта 1968 года на совещании в Белом доме министр обороны Клиффорд рекомендовал президенту отвергнуть просьбу военных отправить во Вьетнам еще двести тысяч солдат, потому что это приведет только к увеличению американских потерь, и принять все меры, чтобы закончить войну. И он уговорил президента.

Это была первая телевизионная война. Зрители видели, что там происходило, и ужасались. Первыми вьетнамской войной возмутились студенты. Некоторые философы полагают, что каждые двадцать лет новое поколение заявляет о себе на полях сражений или в демонстрациях протеста. Очередная смена поколений произошла в 1967–1968 годах, когда во многих странах восстала молодежь.

Леди Бёрд пыталась создать вокруг Джонсона климат тепла и лояльности, когда к нему бумерангом вьетнамской войны вернулась ненависть страны. Газеты печатали письма видных американцев: «Уважаемый господин президент! Вы убили столько северных и южных вьетнамцев. Как вы можете спать по ночам?»

Она просила друзей и родственников не задавать Джонсону вопросов о Вьетнаме. Ее дневники свидетельствуют об отчаянии ее мужа. Ранним утром, если ему не спалось, президент приходил в ее комнату и жаловался на то, что его никто не поддерживает.

— Мы не можем уйти, — говорил президент, — и мы не можем закончить войну.

Он нервничал и плохо себя контролировал. С теми, кто с ним не соглашался относительно Вьетнама, он прощался: ушли Макджордж Банди, советник по национальной безопасности, Джордж Болл, заместитель госсекретаря, пресс-секретарь Билл Мойере, который так нравился леди Бёрд. Остались только те, чьи советы президент хотел слышать.

31 марта 1968 года в Белый дом приехала их дочь Линда. Она была беременна. Ее муж ждал отправки во Вьетнам. Она спросила отца:

— Почему мы должны отправляться во Вьетнам?

Джонсон уставился на дочь. Леди Бёрд подумала, что никогда не видела такую боль в его глазах после смерти его матери.

Антивоенные настроения охватили столь значительные слои общества, что Линдон Джонсон не рискнул баллотироваться на следующий срок. Разочарованный и преданный теми, кто был ему обязан, Джонсон объявил в марте 1968 года:

— Я сам не буду добиваться и не приму от моей партии выдвижения кандидатом в президенты.

20 января 1969 года, когда Джонсоны покинули Белый дом, леди Бёрд сказала мужу, что ни о чем не жалеет, она счастлива вернуться домой и желает им еще двадцать лет счастливой жизни на ранчо. Но когда они взлетели, Джонсон вытащил сигарету и сделал несколько глубоких затяжек. Дочь напомнила, что врачи запретили ему курить, к тому же она с маленьким ребенком.

— Убери ребенка! — приказал Джонсон.

Дочь в изумлении смотрела на отца.

— Послушай, четырнадцать лет я курил, когда хотел курить. Четырнадцать лет у меня была страна, которой я должен был служить, дети, которых надо вырастить, и работа, которая должна делаться. Сейчас работа сделана, дети выросли.

Покинув Белый дом, Джонсон впал в депрессию. Он должен был давать кому-нибудь указания — хотя бы водителю, как ехать. Жизнь была для него невыносима. Если жены не было рядом, он начинал говорить о вьетнамской войне, Бобби Кеннеди, либералах с восточного побережья, пить виски, курить и много есть.

Линдон Джонсон сыграл важнейшую роль в том, чтобы темнокожие американцы добились равноправия, он больше всего был занят социальными реформами. Если бы не вьетнамская война, он бы считался выдающимся президентом.

На президентских выборах в 1968 году победил Ричард Никсон, который во время предвыборной кампании говорил:

— Я не сброшу атомную бомбу на Вьетнам. Я не введу войска ни в Северный Вьетнам, ни в какую-либо другую страну региона.

Его избрали для того, чтобы он покончил с войной. Опросы общественного мнения свидетельствовали о том, что население даже не знало, был ли Никсон «голубем» или «ястребом». Но это не имело значения. Он представлял республиканцев, а не демократов, которые втянули Америку в войну.

Переговоры о мире во Вьетнаме он поручил своему советнику по национальной безопасности профессору Генри Киссинджеру. Тот играл совершенно необычную роль в администрации Никсона, который гордился тем, что у него работает такой человек.

— Генри Киссинджер, — сказал журналистам Никсон, представляя нового сотрудника, — согласился войти в состав моей администрации в качестве советника по национальной безопасности. Он — один из самых выдающихся ученых Америки и всего мира. Он принесет с собой свежий подход.