Иисус Христос. Биография - Митрополит Иларион (Алфеев Г. В.)

Богу» — Того, Кто был равен Богу, будучи одновременно Богом и Человеком; за резким обличителем фарисеев и книжников — Агнца Божия, Который берет на Себя грехи мира.

Пастырь добрый

За рассмотренной беседой с иудеями в Евангелии от Иоанна следует рассказ об исцелении Иисусом слепорожденного (Ин. 9:1–38), ставший объектом нашего внимания в главе о чудесах Иисуса Христа.

В настоящем разделе обратимся к образу, который Иисус применял по отношению к Себе, — пастыря доброго. Этот образ имеет богатую предысторию в Ветхом Завете.

Слово «пастырь», перекочевавшее в русский язык из славянского, употребляется ныне только в переносном смысле — прежде всего, по отношению к священнослужителям. Между тем греческий термин, переведенный при помощи этого слова, означает не что иное, как «пастух». В Библии скотоводство и земледелие представлены как две древнейшие профессии: старший сын Адама Каин был земледельцем, а младший — «пастырем овец» (Быт. 4:2). Профессия пастуха была одной из наиболее востребованных. Древний человек не мог прожить без стада овец, так как мясо овцы употреблялось в пищу, а из ее шерсти изготавливалась одежда. Овца стала постоянным спутником человека сразу после того, как он был изгнан из рая; соответственно, и выпас овец стал неотъемлемой частью человеческого быта и бытия.

В Ветхом Завете образ пастыря постоянно применяется к Богу (Быт. 49:24). В Псалтири говорится о Боге как Пастыре, Который покоит человека «на злачных пажитях и водит его к водам тихим» (Пс. 22:1–2), а о народе — как «овцах пажити Его» (Пс. 78:13), «овцах руки Его» (Пс. 94:7), «овцах паствы Его» (Пс. 99:3). Псалмопевец обращается к Богу с молитвой: «Пастырь Израиля! внемли; водящий, как овец, Иосифа, восседающий на Херувимах, яви Себя» (Пс. 79:2). О царе Давиде говорится: «…И взял его от дворов овчих и от доящих привел его пасти народ Свой, Иакова, и наследие Свое, Израиля. И он пас их в чистоте сердца своего и руками мудрыми водил их» (Пс. 77:70–72).

В книгах пророков образ пастыря нередко применяется к духовным и политическим вождям Израильского народа. Пророческие книги наполнены обличениями пастырей Израиля за то, что они уклонились от Бога и разогнали принадлежащих Ему овец (Иер. 2:8; 10:21; 23:1–2; Иез. 34:2–10). Этим грозным обличениям сопутствует обетование Бога о том, что «Кто рассеял Израиля, Тот и соберет его, и будет охранять его, как пастырь стадо свое» (Иер. 31:10); Сам Бог возвратит Израиль на пажить его (Иер. 50:19) и будет пасти народ Свой (Иез. 34:11–16) через «Давида», которого поставит над всем стадом сынов Израилевых (Иез. 34:23–25, 30–31).

Под Давидом здесь понимается потомок Давида — могущественный царь народа Израильского, с которым связываются мессианские ожидания и надежды. Он объединит два царства — Иудейское и Израильское, при нем народ отвергнет идолов, возвратится к истинному богопочитанию. Однако речь не идет об обычном человеческом царе. Речь идет о Мессии — царе, чье владычество над Израилем будет вечно (Иез. 37:23–26).

В Книге пророка Исаии Мессия, наряду с чертами пастыря, приобретает также черты овцы, обреченной на заклание: «Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» (Ис. 53:6–7).

Символика, связанная с пастырем и стадом, присутствует во всех трех синоптических Евангелиях. Однако особую роль она играет в четвертом Евангелии, где приведен диалог Иисуса с иудеями, почти целиком построенный на ней. Первая часть беседы напоминает притчи из синоптических Евангелий: «Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам. Ему придверник отворяет, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его. За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса» (Ин. 10:1–5).

Слушатели не поняли притчу, и тогда Иисус сказал им: «Истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам. Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их. Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком. Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их. А наемник бежит, потому что наемник, и нерадит об овцах. Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец. Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь» (Ин. 10:6–16).

Образы, из которых соткана повествовательная канва притчи о добром пастыре, заимствованы из повседневной жизни. Перед глазами слушателя — загон для скота (овчарня), обнесенный стеной (предположительно, каменной, как это было в обычае). У этого загона только одна дверь (ворота), через которую входит и выходит пастух. Но среди героев притчи есть также придверник, что подразумевает загон для скота при доме состоятельного хозяина. Пастух зовет своих овец по имени, что соответствует древнему обычаю давать имена животным. Овцы откликаются не только на свои имена, но и на звук голоса пастуха (предполагается, что произнесение имени овцы другим человеком не произведет того же эффекта).

Все детали картины, нарисованной в притче, призваны подчеркнуть глубокое внутреннее единство между пастухом и его стадом. Для этого стада он не чужак — он свой: оно принадлежит ему, как тело голове, и он управляет им, как голова телом. Стадо мыслится как единый организм, несмотря на то, что у каждой овцы есть свое имя. Но то, что объединяет его — это пастух, без которого разрозненные овцы не превратились бы в стадо.

Нет необходимости доказывать, что